Дэниел Мартин
Шрифт:
— Разумеется. А то бы не спрашивал.
Она терпеть не могла эти мои, как она говорила, «сарказмы третьеразрядного кино». Ничего не сказала, только рывком отдёрнула штору и уставилась в ночь.
— Не пойму, чего ты добиваешься.
— Развода.
Дэн явился домой поздно, пришлось торопиться, чтобы не опоздать на обед с друзьями: с той самой подругой, которая устроила Нэлл на работу в издательство, и её мужем. Дэн видел, что Нэлл осталась недовольна вечером, что она из-за чего-то раздражена, и объяснил это чувством зависти к подруге, весело болтавшей об издательских делах, завистью — вопреки всякой
— Почему?
Он ждал, но ответа не последовало. И вдруг он страшно испугался: ему подумалось, что Джейн, обозлившись на что-то, могла… Он повторил:
— Почему?
— Сам знаешь.
— Из-за того, что я лишил тебя работы, которую ты терпеть не могла, когда ею занималась?
— Ох Боже мой! — Она помолчала. Потом произнесла: — Здорово же ты наловчился врать. Не могу не восхищаться.
— Понятия не имею, о чём ты.
— Об интрижке, которую ты завёл с этой польской коровой.
Он шумно вздохнул, вроде бы выражая презрение к смехотворному обвинению; на самом же деле это был вздох глубочайшего облегчения.
— Ну ладно. Давай выкладывай. Или письмо было без подписи?
— Так это правда?
— Никакая это не правда. Мне, правда, жаль, что ты не польская корова, а взбесившаяся английская сучонка.
— Ещё бы. Только об этом и мечтаешь.
Дэн вскочил с постели и бросился к ней, но она повернулась к нему раньше, чем он до неё дотянулся. Увидел её лицо, освещённое снизу уличными фонарями. Оно казалось одновременно испуганным и злым — одержимым. Это его остановило: он почувствовал, что перед ним другая, переродившаяся Нэлл, которую он не знает и не может понять.
— Это неправда, Нэлл, — сказал он.
— Её бывший муж сегодня звонил. Кое-что про неё рассказал. Ты явно шагаешь по хорошо утоптанной дорожке: ведь торная тропа никому не заказана. Да ты и сам знаешь.
— Да он же псих ненормальный! Ей даже пришлось добиться судебного определения, чтобы он перестал осаждать её мать! На студии все про это знают.
Они стояли шагах в шести друг от друга, лицом к лицу.
— Мне он показался совершенно нормальным.
— Ну что ж, посмотрим, что скажет суд. Вчиню подонку иск за клевету.
— А он говорит, все в «Пайнвуде» про вас знают. Только об этом и говорят.
Но голос её звучал уже не так напряжённо.
— Нэлл, ради всего святого, он же сумасшедший. В прошлом году он досаждал этим её матери. К тому же он католик… не даёт ей развода, он… Господи, да как ты можешь верить в эту чушь?
— Потому что это вполне могло бы быть правдой.
Дэн отвернулся и нашарил сигареты. Должно быть, он здорово рассердился, потому что готов был с нею согласиться — и объяснить почему. Но она поспешила продолжить:
— На прошлой неделе вас видели. Ты входил к ней в квартиру.
— Я подвёз её домой. Она пригласила меня зайти — познакомиться с матерью. Выпить по стаканчику. Вот и всё. Заняло полчаса.
— Только ты забыл упомянуть об этом.
— Помнится, ты в тот вечер была так полна переживаний по поводу ужасов материнства, что для нормальной беседы места не оставалось.
Это Нэлл проглотила молча.
— Ты всегда её домой подвозишь?
— Она же отвечает за производственный отдел, чёрт
— Что-то ты больно много о ней знаешь.
— Имею на это полное право. Кроме того, она прекрасный работник. И приятный человек. — Он вздохнул. — Она мне нравится, Нэлл. Только это вовсе не значит, что я тебе изменяю.
Нэлл снова отвернулась к окну. Дэн сел в изножье кровати.
— Ты, верно, часто рассказываешь ей про взбесившуюся английскую сучонку, на которой имел неосторожность жениться.
— На эту дешёвку я и отвечать не буду.
Воцарилась тишина; всё это напоминало средневековые рыцарские игры: после каждого наскока ей надо было придумать новый способ атаки, похитрее.
— Ты совершенно исключаешь меня из своей жизни. Я о тебе теперь совсем ничего не знаю. Сегодня звонил Сидни. — Сидни был новый литагент Дэна. — Об этом американском предложении. А я о нём и слыхом не слыхала.
— Возможно, мне предложат написать ещё один сценарий. Ничего ещё не решено. И я не исключаю тебя из своей жизни. Ты сама себя исключаешь.
— Ты становишься каким-то другим. Такого тебя я не могу понять.
— Просто ты не хочешь взрослеть. Хочешь, чтобы ничего не менялось.
Она горько усмехнулась:
— Ещё бы. Я просто обожаю эту уродскую слоновью квартиру, обожаю безвыходно сидеть в четырёх стенах, пока ты там…
— Ну давай переедем. Купим дом. Возьмём тебе au pair, 123 помощницу. Няньку наймём. Будет так, как ты захочешь.
— Ну да. Только бы я оставила тебя в покое.
— Понял. Брошу всё, буду целыми днями сидеть дома, чтобы тебе было на ком злость срывать.
Она заговорила более спокойным тоном:
— Не пойму, как это Энтони и Джейн могут обходиться без ссор и по-прежнему любят друг друга, а мы…
123
Au pair (букв. на равных) — помощница по хозяйству, обычно иностранка, желающая усовершенствовать знание английского языка; за работу получает жильё, питание, деньги на карманные расходы (фр.).
— Да пошли они к… — Помолчав, он продолжал более спокойно: — Если кто и завёл себе интрижку, так это ты. С Энтони и Джейн.
— Спасибо.
— Но это же правда. Если тебе хотелось выйти замуж за университетского профессора и жить среди дремотных шпилей, какого чёрта ты…
— Ты тогда был другим.
— Спасибо огромное.
— Ты сам начал.
И так далее и тому подобное. Закончилось всё это её слезами и целой кучей новых решений. Но из этого ничего не вышло. Нэлл позвонила подруге, взялась за вычитку рукописей, но очень скоро ей это надоело. Поначалу она терпела и работу, и квартиру. Потом наступил недолгий период, когда мы взялись за поиски дома, но почти сразу же выяснилось, что цены растут; к тому же ни тот ни другая не были уверены, что им так уж нравится то, что они видят. Нэлл опять устремилась душой прочь из Лондона, больше всего теперь ей нужен был дом за городом. Порой, под настроение, она винила Лондон во всех наших бедах.