Денис Давыдов
Шрифт:
Людям, через подобные испытания не прошедшим, такой рассказ представляется хвастовством — но чем виноват Давыдов, когда это была его обыденная жизнь и другого ему нечего было вспомнить? Подмечено не раз, что, когда люди штатские дают оценки военным мемуарам, в их словах чувствуются некая обойденность, ущербность, скрытая зависть к военному человеку.
Ну, какой «рябчик» (на кавалерийском жаргоне — штатский человек) мог написать такие строки применительно к 1812 году: «Сердце мое может включить в каждую кампанию свой собственный журнал, независимый от военных происшествий. Смешно сказать, но любовьи войнатак разделили наравно прошедшее мною поприще, что и поныне я ничем не поверяю хронологию моей жизни, как соображением эпох
223
Давыдов Д. В.Дневник партизанских действий 1812 года // Давыдов Д. В.Военные записки. С. 231.
Почему же ни слова о патриотических чувствах?! — возопит необстрелянный «рябчик». И что разглядит он в этих строках? Откровенное хвастовство, между тем как все это — тонкая самоирония, не очень понятная для непричастных. Денис — один из ярчайших образчиков военных людей, истинный гусар, а потому сколько еще разного рода гадостей будет сказано в его адрес! Особенно в те времена, когда военное сословие все-таки оказалось «задвинутым» штатскими чиновниками, что привело к трагическому разрушению «оборонного сознания» — неотъемлемой составляющей сознания государственного.
26 августа на поле Бородина произошло главное сражение 1812 года, в огне которого исчезли генералы Тучков 4-й {96} и граф Кутайсов {97} ; в том бою были смертельно ранены князь Багратион и Тучков 1-й {98} ; всего же русская армия потеряла до пятидесяти тысяч человек.
«За исключением числа убитых, последствия сей битвы были так маловажны, как будто бы она была дана, подобно рыцарским играм, единственно с тем, чтобы удостовериться, которая сторона сильнее и храбрее» [224] , — очень точно написал Вальтер Скотт.
224
Скотт В.Жизнь Наполеона Бонапарте… Ч. 9. С. 402.
Действительно, можно подумать, что ничего не изменилось: на следующий день после сражения русская армия продолжила отступать, а французская — двигаться вперед. Но это были уже совсем другие армии.
Отряд Давыдова между тем был уже далеко…
«Давыдов… в ряд поистине легендарных героев Отечественной войны встал именно как партизан, самый выразительный, классически совершенный тип партизанского вожака того времени» [225] , — считает современный историк.
225
Троицкий H. A.1812. Великий год России. С. 227.
Чтобы подробно рассказать о действиях отряда Дениса Давыдова, лучше всего просто-напросто пересказать его «Дневник партизанских действий 1812 года» — но это не имеет смысла, его и без нас уже 20 раз пересказывали. Поэтому отсылаем читателя к первоисточнику, а сами лишь коснемся некоторых моментов из истории Отечественной войны и попытаемся разобраться в ряде вопросов, до сих пор, быть может, не слишком проясненных.
В частности, что вызвало столь мощное партизанское движение на занятых французами территориях в 1812 году? До недавнего времени под этот вопрос подводили идеологическую
«В России ожесточение народа против вторгшегося неприятеля росло с каждым месяцем. Еще в начале войны среди крепостных крестьян кое-где бродили слухи о том, что Наполеон пришел освободить крестьян. Но когда месяц шел за месяцем и ни о какой отмене крепостных порядков даже и речи не поднималось, то для русского народа стало вполне ясно одно: в Россию пришел жестокий и хищный враг, опустошающий страну и грабящий жителей.
Чувство обиды за терзаемую родину, жажда мести за разрушенные города и сожженные деревни, за уничтоженную и разграбленную Москву, за все ужасы нашествия, желание отстоять Россию и наказать дерзкого и жестокого завоевателя — все эти чувства постепенно охватили весь народ. Крестьяне собирались небольшими группами, ловили отстающих французов и беспощадно убивали их.
Французским солдатам, когда они брали хлеб и сено, крестьяне оказывали иногда яростное вооруженное сопротивление, а если французский отряд оказывался слишком для них силен, убегали в леса, а перед побегом сами сжигали хлеб и сено» [226] .
Предполагаемое освобождение от крепостного права — вопрос сложный и спорный. Ну, подписал бы Наполеон декрет, а в ответ русские священники провозгласили бы во всех церквях, что это происки Антихриста. Да и от кого крепостных освобождать, если большинство господ уехали до прихода французов? Вот и остаются в основе побуждающего мотива «чувство обиды» и «жажда мести», да еще то, что мужикам жалко было отдавать завоевателям свои «хлеб и сено».
226
Тарле Е. В.Наполеон. М.; Л., 1940. С. 284.
Впрочем, даже официальные лица того времени были близки к подобным оценкам. Поэт Сергей Марин, полковник лейб-гвардии Преображенского полка, исполнявший обязанности дежурного генерала 2-й Западной армии, писал своим друзьям из тарутинского лагеря: «Крестьяне, оживляемые любовью к Родине, забыв мирную жизнь, все вообще вооружаются против общего врага, всякий день приходят они в главную квартиру и просят ружей и пороха; то и другое выдают им без малейшего задержания, и французы боятся сих воинов более, чем регулярных, ибо озлобленные разорениями, делаемыми неприятелем, истребляют его без всякой пощады» [227] .
227
К чести России. Из частной переписки 1812 года. М., 1988. С. 122.
Констатация факта, но ничего, что бы действительно брало за душу. Про чудачества императора Павла он писал гораздо точнее и злее!
В работах историков сказывалась еще и пресловутая «толерантность» — как бы не затронуть сокровенных чувств «дружественного французского народа». Да и не только историки старались: когда снимали посвященный Денису Давыдову художественный фильм, то положили на музыку его стихотворение «Песня», переделав ее слова следующим похабным образом:
За тебя на черта рад, Наша матушка Россия, Пусть французы удалые К нам пожалуют в кабак.Это из лихого-то давыдовского:
За тебя на черта рад, Наша матушка Россия! Пусть французишки гнилые К нам пожалуют назад!Даже комментировать не хочется… Хотя один вопрос все же есть: «кабак» — это про пресловутый российский беспорядок? Тогда бы лучше «в бардак» написали — и звучит точнее, и все равно не в рифму.
Зато про бегство Великой армии из России наши историки порой рассказывают так, что на глаза наворачиваются слезы сострадания и сожаления: