Денис Котик и Замок Хитрецов

Зорич Александр

– А ты, наверное, уже давно хочешь стать другим. Вот таким?

C

– Или же таким?

D

А, быть может, даже этим?

M

– Стремишься, но покуда не можешь. Поскольку в тебе самом нет Тех Качеств, которые ты создаешь для других.

И тогда жрец увидел других монстров. Они подошли к Первому и

попарно взялись за руки. Второй с Третьей. Четвертый с Пятой. Словно вихрь пронесся на островом.

Старик подал знак, и Третья сплела руки с Четвертым.

Ударил гром, в воздухе запахло грозой.

Старик, он же Первый, встал и подал руку Второму.

Ветер, казалось, усилился десятикратно, над островом бушевал уже настоящий шторм. Деревья отчаянно гнулись, рушились уже опустевшие наблюдательные вышки, и опасно накренились охранительные решетки.

– Нет! – отчаянно закричал жрец и налег всем телом на стальные прутья. – Вы останетесь тут! Навсегда!!

В этот миг рядом с Пятой возникло движение. Точно невидимый смерч закрутился над песком, порождая его причудливый танец.

– Не бойся, – крикнул старик Пятой. – Протяни ему руку.

Пятая зажмурилась и с замиранием сердца протянула руку в пустоту. А пустота взяла ее и крепко сжала.

Что может быть десятикратно сильнее вихря и шторма? Только буря.

Стальная клетка страшно, невыносимо выгнулась под мощным напором, идущим изнутри. Разве может одна клетка удержать столько? Для этого понадобилось бы, наверное, не одна, а целых пять клеток! А точнее – шесть!

Могучий удар разметал решетки. Клетка порвалась, точно была сработана не из толстых стальных брусьев, а всего лишь нарисована на бумаге тонким, остро заточенным перышком.

В вихре и смерче мелькнуло растопыренное тело жреца с отчаянно кричащим, раззявленным ртом, и остров засыпало сорванной листвой. А спустя полчаса окончательно улеглась поднятая пыль, и успокоилось море.

– Корабль! Я вижу паруса!

Третья смеялась, размазывая по грязным щекам невидимые слезы. Вдали к острову шел белоснежный парус. Над ним уже взметнулся сигнальный флаг – там заметили кучку людей на высоком утесе, возле разведенного дымного костра.

– Просто не верится... – пробормотал Второй, не спуская глаз с моря. – Неужели все закончилось?

– Вовсе нет. Для нас все еще только начинается, – покачал головой старик.

– И все теперь будет иначе, – промолчала пустота за его спиной. Но старик услышал и скептически покачал головой.

– Как жаль, что Шестая, Седьмой, Восьмая и Девятый не дожили до этого дня, – вздохнула Пятая. – Тогда мы бы все сейчас были вместе.

– Ну, полагаю, это-то дело как раз и можно поправить, – задумчиво молвил Первый, озабоченно вглядываясь в гербы на флагах. – Во всяком случае, в том, что касается Шестой, я бы, к примеру, мог попробовать. Думаю, это совсем несложная операция. Что скажешь, девочка?

И его глаза, устремленные на Пятую, потеплели и разом помолодели.

Молодая женщина опустила голову, чуть покраснев. А потом кивнула и улыбнулась, быть может, впервые

за всю свою жизнь – легко и свободно.

Потом внезапно во сне Антона появился высокий молодой человек, лет двадцати пяти, в плаще и кепке.

Он сидел на скамейке в каком-то осеннем парке, засыпанном резной листвой кленов и желтыми пятнышками липовых листьев. На краю скамейки сиротливо лежал забытый кем-то мокрый букет давно увядших белых хризантем. Молодой человек – он почему-то здорово походил на самого Антона, только был старше – задумчиво вертел в пальцах наручные часы.

У них был электронный циферблат и тонкий металлический браслет, похожий на миниатюрный наручник

Потом молодой человек поднял голову и посмотрел прямо на Дениса. Тот даже вздрогнул, хотя и находился по ту сторону Антонова сна. А молодой человек тихо сказал, поглаживая прямоугольное табло часов с множеством кнопочек.

– В детстве у меня был любимый будильник. С римским циферблатом янтарно-золотистого цвета и тонким ключом для завода. Вдоль частокола его причудливых цифр, сплошь состоящих из прямых и косых палочек, время всегда тянулось столь сладостно-медленно, чтобы я мог успевать поиграть, кажется, во все на свете.

С тех пор я давно ищу такой же будильник. Поскольку с другими часами и циферблатами время течет для меня теперь слишком быстро. Но никак не могу его найти.

И все чаще сам себе кажусь лишенным чего-то очень важного и дорогого.

Не достаточным.

Не исполненным до конца.

Нулем без палочки.

Может, оттого, что время этих игр под сенью римских цифр, так похожих на школьные счетные палочки, где-то давно уже отстало и заблудилось – окончательно и безвозвратно?..

Потом молодой человек сунул часы в карман, не надевая их на руку. Он встал и быстро пошел по аллее, совсем не замечая под ногами луж и кучек пожухлых листьев. Только букет мокрых и давно увядших хризантем остался лежать на скамейке. Как напрасное напоминание о чем-то, забытом давно, окончательно и уже, увы, безвозвратно.

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. СНЫ-ЗАГАДКИ ПЕЩЕРЫ РИФФЕНШТАЛЬ: МЕХАНИЧЕСКАЯ ПРИТЧА ДЛЯ МАКСИМА

– Чур, теперь я буду отвечать! – Денис, что было сил, затряс вытянутой рукой как какая-нибудь отличница-зубрилка. – Можно?

– Ну, давай, попробуй, – поддержали его друзья.

– Честно говоря, я сначала вообще ничего не понимал, – признался Денис, улыбаясь. – Какие-то пленники, маньяк-убийца, стражи римские. И имена у них чудные. Только имена-то как раз мне все и подсказали.

Денис взял листок, на котором Антон расписывал все их соображения по снам, и размашисто начертал сетку, как для игры в крестики и нолики. И в одну клетку вписал цифру "единицу".

– Когда на песке стали буквы и цифры чертить, только тут я и догадался. Никаких смертей, никаких маньяков, и даже узников и охраны в этом сне нет, и не было! – с торжествующей улыбкой объявил он. – Этот сон – сказка про цифры.