Der Architekt. Без иллюзий
Шрифт:
Понедельник 2 ноября ничем не отличался от прочих насыщенных рабочих дней. Документы на подпись, деловые встречи, поездка на завод концерна «Даймлер-Бенц АГ», разговор с членом совета директоров Отто Хоппе. Как обычно, в министерстве я провел больше двенадцати часов, вернувшись в Шлахтензее, когда давно стемнело. Осведомился у жены, поступали ли телефонные звонки. Да, из отдела по снабжению продовольствием — завтра должны привезти заказанные продукты. Больше ничего.
С утра вторника я изо всех сил убеждал себя, что ничего особенного произойти не должно. Всё хорошо. Ознакомился с дневным
В шесть вечера я с колоссальным трудом подавил искушение потребовать соединить с Отто Олендорфом — при необходимости я всегда говорил с руководителем Третьего управления напрямую, по линии спецсвязи СД. Телефонный аппарат, связывающий с Принц-Альбрехтштрассе, был одним из четырех, стоящих на моем столе — министерский коммутатор, рейхсканцелярия, ОКВ, РСХА.
«Никакой самодеятельности, — я осторожно положил трубку обратно на рычажки. — Ждать, ждать».
Семичасовой выпуск новостей по радио оригинальностью не отличался: доблестная Шестая армия сражается на Волге, у русских отбита высота такая-то, ожесточенные схватки в северной части Сталинграда. Африканский корпус Роммеля героически сопротивляется британским силам в районе Эль-Аламейна. Денежная реформа в Бразилии. Театральный фестиваль в Париже.
— Мне слегка нездоровится, — я забрал плащ и вышел в секретарскую. — Поеду домой. Распоряжения прежние: оперативные дежурные обязаны разбудить меня в случае любой чрезвычайной ситуации.
— Разумеется, господин министр. Всё как обычно.
Нарочно сделал круг по Берлину на автомобиле. От Паризиенплатц до Фридрихштрассе, на север, налево по Инвалиденштрассе до Гауптбанхофа. Тишина. Обычная городская жизнь с поправками на военное время.
Ничего не вышло? «Кондор» фюрера должен был прибыть в Растенбург самое позднее к трем пополудни!
— …Что-нибудь случилось? — Маргарет за ужином посматривала на меня с вполне объяснимой тревогой. — Альберт, ты бледен.
— Н-нет, — против воли заикнувшись, ответил я. — Очень устал. И аппетита нет. Уложишь детей без меня? Я недолго позанимаюсь в кабинете, хорошо?
Радиоприемник я решил не включать принципиально. Извлек из портфеля рабочие бумаги, попытался сосредоточиться. Получилось, еще со студенческих времен я приучил себя относиться к работе с полной самоотдачей.
Напольные часы отзвонили одиннадцать. Половину двенадцатого. Без четверти. Полночь.
Я отправил документы в стол и пошел в ванную комнату.
— Альберт, — меня сильно трясли за плечо. Жена. — Альберт, пожалуйста!
— Что? — я вскинулся, вынырнув из незапомнившегося сна. Знаю только, что это был кошмар. — Телефон? Передай, я сейчас спущусь.
— Военные. Окружили дом. Пока не входят. У въезда в сад бронеавтомобиль… И полевая жандармерия.
— Черт… Где мой халат?
Первым делом посмотрел на часы. Семь часов десять минут.
— Я хотела разбудить Хильду и Фрица, пора
Я подошел к окну, слегка отодвинул штору. Точно — на улице, в рассветных сумерках, за воротами поместья стоит бронемашина, солдаты. Много, не меньше трех взводов. Два черных «Опеля».
— …По радио передают только военные марши и Вагнера, — полушепотом продолжала Маргарет. — Я хотела послушать новости, но диктор сказал, что через два часа будут передавать сообщение чрезвычайной важности и обращение верховного главнокомандующего вермахта к нации.
— Как? — я резко развернулся. — Не « фюрераи верховного главнокомандующего», а просто «главнокомандующего»? Ты точно запомнила?
— Да… Альберт, я боюсь за детей. Что происходит?
— Успокойся и возьми себя в руки. Если… Если случится что-нибудь непредвиденное, забирай малышей и немедленно отправляйся к родителям в Гейдельберг. Я пока ничего не знаю… Пойдем вниз, звонок. Повторяю: будь абсолютно спокойна!
Это арест, почти наверняка. Дело провалено. Доигрались в вершителей судеб!
Домоправительница Дагмар Кох с перепуганным видом стояла у распахнутой двери.
— Капитан Штельцер, адъютант начальника гарнизона Берлина генерала фон Корцфляйша, — представился молодой военный.
За его спиной стояли четверо: лейтенант и два ефрейтора, вооруженные автоматами. С ними офицер СД в звании гауптштурмфюрера.
— Это вы Бертольд Конрад Герман Альберт Шпеер?
— Да, это я, господин капитан. Чем обязан визитом?
— Могу я попросить ваши документы, удостоверяющие личность?
— Вы спятили, капитан?! Я министр правительства! Фотографий в газетах не видели? В чем…
— Документы, пожалуйста, — вежливо, но непреклонно потребовал Штельцер. — Я обязан знать в точности.
— Маргарет, удостоверение рейхсминистерства у меня во френче, будь добра принести. Госпожа Кох, найдите в кабинете мой общегражданский паспорт, он в верхнем ящике стола слева, там не заперто… Возмутительно! Капитан, вы понимаете, что я вынужден буду сообщить о ваших действиях в Управление имперской безопасности? Вы позволите позвонить?
— Через пять минут вы сможете звонить куда угодно. Удостоверение и паспорт перекочевали в руки Штельцера. Изучил. Вернул с коротким кивком.
— Господин Шпеер, — чеканя каждое слово, произнес капитан, — я обязан доставить вас на Вильгельмштрассе для представления его превосходительству рейхспрезиденту Германской империи генерал-фельдмаршалу Иобу-Виль-гельму фон Вицлебену. Я же отвечаю за вашу личную безопасность.
— О, господи… — только и выдавила Маргарет. Я потерял дар речи. Итак, невозможное стало возможным. Они это сделали.
Но при чем тут фон Вицлебен? Рейхспрезидент? Что за вздор?
— Вы позволите одеться, капитан?
— Разумеется. Убедительно прошу вас поторопиться. Обстановка в столице сложная.
— Э-э… Понимаете ли капитан, у меня семья… Маленькие дети.
— Это предусмотрено приказом коменданта. Ваш дом останется под охраной двух взводов и жандармерии, в случае необходимости госпожу Шпеер и детей перевезут в рейхсканцелярию.