Дердейн. Трилогия
Шрифт:
«Звездолет насекомых», — сказал Этцвейн.
Каразан мрачновато отозвался: «У нас один выход — драться. Они ожидают, что их тюрьма у нас в руках».
Этцвейн взглянул на пульт управления, оживший мерцающими, бегущими нитями огоньков. Что означала эта иллюминация? Спросить было не у кого. Если экипаж звездолета-диска пытался связаться с орбитальным кораблем и не получил ответа, асутры уже были настороже. Надежды Каразана на неожиданность обороны могли не оправдаться.
Бронзовый диск полого спускался с северной стороны, замедлился и неподвижно завис в полутора километрах от накопителя. Повисев некоторое время, он внезапно озарился зеленой вспышкой и исчез.
Из дюжины глоток послышался одновременный резкий выдох изумления. «Это еще что? — возмутился Каразан, не обращаясь ни к кому в частности. — Со мной эти фокусы не пройдут! Со мной шутки плохи!»
Этцвейн покачал головой: «Не могу сказать, в чем дело, но предпочитаю отсутствие этого корабля его присутствию».
«Они догадались, что мы здесь, и хотят застать нас врасплох, — ворчал гетман. — Мы будем готовы!»
До позднего вечера все алулы, не занятые патрулированием коридоров, толпились в рубке управления. Но бронзовый диск не появился вновь — все понемногу успокоились и вернулись к прежнему времяпровождению.
Миновали еще четыре утомительно скучных дня. Алулы впали в неразговорчивое уныние, стали пренебрегать патрульными обязанностями. Этцвейн пожаловался гетману, но Каразан отозвался неразборчивым бормотанием.
«Распускать людей опасно! — настаивал Этцвейн. — Необходимо поддерживать дисциплину. В конце концов, поднимаясь на борт челнока, каждый понимал, на что идет».
Каразан не ответил, но через несколько минут собрал кочевников вокруг себя. «Мы — алулы! — провозгласил он. — Мы знамениты стойкостью. Настало время показать, на что мы способны. Скука и теснота — не самые трудные испытания. Все могло быть гораздо хуже».
Хмурые бойцы выслушали его без возражений и впредь стали бдительнее нести вахту.
Поздно вечером произошли события, резко изменившие положение вещей. Глядя на восток, Этцвейн заметил над багрово-серыми просторами планеты неподвижно висевший в пространстве черный шар. Не представляя себе размеров сферы, расстояние трудно было оценить. Этцвейн наблюдал за шаром минут десять, но не заметил никаких признаков перемещения. Пораженный внезапной догадкой, он обернулся к пульту управления: по нему бегали разноцветные огоньки. В рубке появился Каразан. Этцвейн указал пальцем на черный шар. Тоскливо, с надеждой, Каразан спросил: «Корабль с Земли? Мы вернемся на Дердейн?»
«Не думаю. Ифнесс обещал вернуться не раньше, чем через две недели. Слишком рано».
«Тогда чей это корабль? Опять асутры?»
«Я рассказывал о битве под Три-Оргаем, — напомнил Этцвейн. — Скорее всего, это звездолет врагов асутр. Кто они, неизвестно».
«Шар приближается, — заметил Каразан. — Скоро тайное станет явным».
Двигаясь по пологой дуге, черный сферический корабль обогнул орбитальную тюрьму, замедлился и повис в полутора километрах к югу. Точно там же, где он исчез четыре дня тому назад, с коварством ядовитого насекомого возник бронзовый диск. После мимолетной напряженной задержки диск выпустил два снаряда. Черный шар рефлексивно отреагировал противоракетами. На полпути между звездолетами вспыхнуло беззвучное сияние, затмившее солнца. Если бы не материал прозрачного купола, на долю секунды потемневший в момент вспышки, Этцвейн и Каразан могли ослепнуть.
Бронзовый диск сосредоточил на черном шаре четыре луча, вьющихся, как огненные струи. Поверхность шара раскалилась докрасна и вскрылась — видимо, система защиты отказала. В отместку черный шар испустил поток лилового пламени — дисковидный звездолет на мгновение полыхнул, как факел. Диск выпустил еще один снаряд,
Черное звездное небо очистилось. От сферического корабля ничего не осталось, а бронзовый диск снова исчез.
Этцвейн глухо произнес: «Диск прячется в засаде. Мы — приманка. Асутры знают, что мы здесь. Думают, что накопитель захвачен врагами, и ждут прибытия наших кораблей».
Этцвейн и Каразан беспокойно озирались под неожиданно угрожающим звездным небом. Нехитрая затея освобождения четырех девушек, украденных Хозманом Хриплым, привела к ситуации, далеко выходившей за рамки их представлений. Этцвейн не рассчитывал участвовать в космической войне. Гетман алулов и его люди даже не сознавали безнадежности положения.
На орбите ничего не происходило. Солнца заходили, озаряя темно-малиновым пламенем бесчисленные перья облаков. В космосе ночь наступала сразу, хотя на поверхности Дердейна все еще брезжило прощальное сумеречное сияние.
Ночью Этцвейн к своему негодованию обнаружил, что патрульные спят. Он снова пожаловался Каразану, приводя прежние доводы и указывая на то, что условия не изменились. Каразан, однако, отмахнулся раздраженным жестом огромной руки от Этцвейна и его назойливых, потерявших всякий смысл опасений. «Гетман и его соплеменники деморализованы, — возмущенно думал Этцвейн. — В такой степени, что приветствовали бы нападение врагов, пленение, рабство — все, что угодно, лишь бы оказаться лицом к лицу с понятным, ощутимым противником». Мрачно насупившись, Этцвейн решил, что пытаться переубедить кочевников было бессмысленно — они больше не внимали голосу разума.
Ночь прошла, а за ней еще несколько дней и ночей. Алулы сидели под прозрачным куполом, обхватив колени руками и глядя в небо невидящими глазами. Настало время обещанного возвращения Ифнесса, но никто больше не верил ни в землянина, ни в его спасательный корабль. Единственной реальностью были космическая клетка и безжизненное звездное небо.
Этцвейн придумывал десятки способов предупредить Ифнесса, если тот все-таки появится, но отказался от всех — точнее говоря, ни один из его планов не был практически осуществим. Скоро и Этцвейн потерял счет бесконечным дням. Невозможность уединиться давно стала почти невыносимой, но апатия была сильнее враждебности. Несмотря на взаимное отвращение, Этцвейн и кочевники молчаливо терпели друг друга.
Потом атмосфера ожидания изменилась — нарастало ощущение неизбежности. Кочевники тревожно бормотали, напряженно вглядываясь в космическую пустоту широко открытыми глазами. Каждый знал: что-то должно было случиться, и очень скоро. Так и произошло. Снова появился бронзовый диск-звездолет.
Люди в рубке управления тяжело застонали от отчаяния. Этцвейн в последний раз лихорадочно обыскал глазами небо, внутренне призывая земные корабли появиться: куда запропастился Ифнесс?
Кроме бронзового диска и накопителя, над Дердейном не было никаких кораблей. Диск описал дугу вокруг орбитальной тюрьмы, остановился и приблизился вплотную — угрожающе огромный силуэт заслонил звезды. Корпуса соприкоснулись, корабль-накопитель вздрогнул. Со стороны входного люка послышался низкий пульсирующий звук. Каразан взглянул на Этцвейна: «Они здесь. У тебя есть лучевое оружие. Ты будешь драться?»