Дерево из ниоткуда

Брюссоло Серж

Понадобилось немало времени, чтобы страсти немного улеглись. Сегодня монстры живут в специальных резервациях, отгороженных от остального мира высокими стенами. И эти стены служат вовсе не для того, чтобы защитить от монстров людей — скорее наоборот. Некоторые особо фанатичные охотники вбили себе в голову, что необычных существ, которые вселяют в них страх, необходимо уничтожить всех до единого.

Короче говоря, ситуация была далеко не радужной.

Случается, что монстры заболевают, и тогда их необходимо лечить; для этого нужны специалисты-ветеринары.

К сожалению, очень немногие люди согласны делать уколы существам, которые способны снести им голову одним ударом когтей. В некотором смысле их можно понять… И вот результат: данная профессия не страдает от излишней конкуренции, так что я решила, что могла бы попробовать себя в ней. Монстры меня знают, да и я повстречала их немало. Так что я не новичок в этом деле.

Вообще-то саму идею мне подсказала моя бабушка Кэти. Пробыв шестьдесят лет деревенской колдуньей, она почувствовала, что устала от магии и что хотела бы посвятить свою жизнь чему-нибудь более полезному. В то время как раз подыскивали опытного человека на должность руководителя заповедника оборотней в Оберте, и она предложила свою кандидатуру.

Последний раз, когда я ее видела, она носила футболку с надписью «Колдовство — это глупо!»

— Как закончишь свою учебу — возвращайся ко мне, — сказала она тогда. — Мы славно поработаем вместе. Для нас обеих пришла пора окунуться в настоящую жизнь.

Я очень обрадовалась возможности присоединиться к ней и считала дни, отдаляющие меня от начала стажировки в заповеднике. Увы, как показали события сегодняшнего дня, дела приняли совершенно неожиданный оборот.

Себастьян гнал машину, утопив педаль в пол. Мы сидели бок о бок, не обмениваясь даже взглядами. Это было так… неуютно. Я вдруг осознала, что толком не понимаю, что для меня значил этот парень. Я любила его, а потом он превратился из-за другой девушки в оборотня и забыл меня. Конец истории. Все, что мы пережили с ним вместе, стерлось из его памяти. Мне пришлось пережить горечь потери, и это далось нелегко.

Собрав все свое мужество, я отважилась бросить на него короткий взгляд. Я увидела застывший профиль — Себастьян полностью погрузился в свои мысли. Да, он был по-прежнему красив, но что-то в его лице изменилось. Черты показались мне какими-то огрубевшими, даже жестокими, как будто душа волка наложила на них свой отпечаток. Мне стало не по себе. Я взглянула на его рот, размышляя, не скрываются ли за его красиво очерченными губами клыки свирепого хищника. Видимо, он угадал, о чем я думаю, потому что вдруг повернулся ко мне и устало сказал:

— Я нахожусь на излечении, если тебя это беспокоит. С тех пор как я принимаю лекарства, я больше не превращаюсь. Разве что совсем чуть-чуть.

— Как это — чуть-чуть? — переспросила я.

Он пожал плечами, потом неохотно проворчал:

— Мои руки покрываются черной шерстью, я не могу сдержать вой, и иногда мне хочется укусить…

— Подумаешь! У меня то же самое, — высказался синий пес, расположившийся позади нас. — Вот

только рук у меня нет. Кусаться и выть — по-моему, это вполне нормально. А чтобы занять клыки, нет ничего лучше старого ботинка покрепче. Я всегда им пользуюсь.

Себастьян не снизошел до улыбки.

— Укусить? — спросила я с нажимом, глядя ему прямо в глаза. — Ты не имел в виду «растерзать»?

— Нет. Просто укусить. Я вполне обхожусь куском деревяшки.

Чтобы убедить меня, он вынул из кармана обрезок деревянного черенка от лопаты, изглоданного в щепки. Как только он сумел довести его до такого состояния, не сломав зубы? Не могу сказать, чтобы меня это зрелище сильно успокоило.

— А как насчет… э-э… пищи? — поинтересовалась я, чувствуя комок в горле.

— Стараюсь не есть мяса, у меня от него кошмары. И чем больше я его ем, тем сильнее чувствую голод. Так что питаюсь одним только молоком и галетами.

Я внезапно поняла, что меня настораживало в его облике: челюсти… его жевательные мышцы были развиты сильнее, чем в моих воспоминаниях, как будто ему долгое время приходилось жевать мясо и грызть кости. Его ногти тоже показались мне чересчур заостренными. По сути дела, они больше походили на звериные когти.

Перехватив мой взгляд, он продолжил:

— Хоть я и стригу их каждое утро, за день они опять отрастают. Поначалу я пытался носить перчатки, но расходы оказались слишком велики: к полудню на них уже появлялись дырки.

В кабине снова повисло молчание.

Я с грустью поняла, что нам будет не так-то просто наладить отношения. Мне захотелось плакать, и я отвернулась к окну, чтобы моих слез никто не заметил. Черт возьми! Мне уже скоро шестнадцать, пора научиться держать себя в руках.

Убедившись наконец, что уже могу контролировать свой голос, я спросила:

— А что здесь произошло? И где бабушка Кэти? Надеюсь, с ней все в порядке…

— Сложно сказать, — вздохнул Себастьян. — Как ты знаешь, она устроилась на работу ветеринаром в заповедник оборотней на озере Оберта. Дела шли неплохо, пока не произошла одна странная вещь.

— Какая?

— Однажды в озеро упал какой-то предмет, прямо с неба. Огромная такая штука, но никто не сумел ее толком разглядеть. Даже я.

— Ты тоже там был?

— Да, я работал в пекарне.

— Волк в пекарне, — прыснул синий пес, — это же надо! Но все равно лучше, чем волк в овчарне!

— Это был период социальной реабилитации! — буркнул Себастьян с раздражением. — Меня больше не считали опасным для людей. Бабушка Кэти добилась, чтобы местный пекарь нанял меня на половину рабочего дня. Смелый парень, этот пекарь. Хоть он меня немного побаивался, но все-таки решил дать мне шанс начать все с нуля. Взял меня подмастерьем, научил печь пироги. Мне это очень даже нравилось… так вот, как-то раз я вдруг заметил вспышку в облаках. Через секунду посреди озера взметнулся фонтан брызг, и поднявшаяся волна захлестнула пляж, так что все отдыхающие разбежались кто куда.