Дерево лжи
Шрифт:
Фейт сильно закусила губу. Как ни странно, смущение Пола убедило ее сильнее, чем его камера.
— Так вот как ты нашел меня, — тихо произнесла она. — Но зачем? Зачем ты пошел за мной в пещеру?
«Зачем ты явился сюда и все увидел? Разве я могу теперь отпустить тебя?»
— Мне было интересно, — тотчас ответил Пол. Повисла долгая пауза, во время которой он опустил взгляд и слегка нахмурился. — Хотя нет… — произнес он. — Я не знаю, зачем я полез в яму за сумасшедшей. В этом не было никакого смысла. Каждый раз, когда я с тобой разговариваю, я и сам будто схожу с ума. С тех пор как ты и твоя семья приехали сюда, тут царит сплошное безумие. На Вейне никогда не было беспорядков, никто не поджигал дома! И прямо в
22
«Бедлам» — госпиталь святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне.
— Мне нельзя верить! — Мрак снова окружил Фейт. — Ты меня не знаешь! Я… я — чистый яд. Каждая ложь на Вейне — моих рук дело!
— Ты лгала мне?
Фейт подумала и поняла, что нет. Она сглотнула и ничего не ответила.
— Значит, твоего отца убили, — резко сказал Пол. — И никакая фотография его не вернет. А если ты так и не найдешь убийцу, тебя всю жизнь будет преследовать призрак. Я знаю, как это бывает. Моя мать утонула — ни тела, ни похорон, ни памятника на кладбище. Единственная фотография, которая у нас осталась, — это снимок, где она прячется под тканью. Ты ее видела, та, у нас на полке. Маленький мальчик на снимке — это я. Мой отец, он хорошо ко мне относится, но улыбается мне с таким видом, словно я — ее фотография. Иногда мне кажется, он ждет, когда я выйду из комнаты, чтобы продолжить разговаривать с ней у себя в голове.
Фейт поморщилась. Она чувствовала, как в ней прорастают побеги сочувствия. Она хотела уничтожить их, застрелить, сжечь.
— Ты хочешь, чтобы я пустила слезу? — произнесла она как могла холодно.
— Я хочу, чтобы ты определилась! — взорвался Пол. — То ты просишь моей помощи, то хочешь нас разорить, то делишься со мной секретами, то что-то скрываешь, то ищешь меня, то сбегаешь, то просишь об услуге, то целишься из пистолета… — Он скептически покачал головой. — Выбирай! Или ты мне доверяешь, или нет!
«Застрели его». Голоса в пещере твердили это в унисон. Пол слишком много знает. Пол слишком много хочет. Пол пробурил отверстие в ее голове и мешает ей думать здраво. Фейт с болью опустила пистолет. Когда она возвращала на место предохранитель, ей померещилось шипение дерева и показалось, что она предает отца и его секреты. Пол перевел дыхание и расслабленно опустил плечи.
— Что ж… уже слишком поздно мешать тебе глядеть на дерево, — произнесла Фейт, пытаясь унять дрожь в голосе. — Сейчас, полагаю, мне надо либо довериться тебе, либо застрелить. Но перезаряжать пистолет так утомительно. — Она с недовольством подумала, что ее слова звучат как извинение.
Пол сделал несколько осторожных шагов вперед.
— Я думала, ты уходишь, — коротко сказала Фейт.
— Я уйду только вместе с тобой. — Пол осмотрелся и с подозрительным видом отмахнулся от веток, свисавших ему прямо на лицо. — Это нехорошее место. Деревья не могут расти так быстро. То, что две недели назад умещалось в коробку, не может стать настолько большим. И я все время слышу… — Он смолк и покачал головой. — С этим растением творится что-то очень странное.
— Я сама не все понимаю, — созналась Фейт, словно оправдываясь. — Я понимаю, откуда оно берет влагу, и наверное, оно добывает минералы и питательные вещества из скалы, но его стремительный рост… — Она пожала плечами. — Может быть, оно плотоядное.
— Оно ест людей? — недоверчиво спросил Пол.
— Не совсем. — Фейт протянула руку, поглаживая ближайшую ветку. Она чувствовала себя
— Он не ошибся? — прямо спросил Пол.
«Разумеется, он не ошибся! — хотелось крикнуть Фейт. — Мой отец был гением, и, разумеется, он знал, что творил! Конечно же, он не стал бы губить свою карьеру и семейное состояние просто так!» Но вместо этого она поймала себя на том, что холодно анализирует то, что случилось с деревом. Вдруг созревание плода было лишь совпадением? Что ценного она узнала из этих видений?
— Не могу сказать наверняка, — неохотно призналась она. — Фрукт как будто раскрывает третий глаз и показывает мне вещи, о которых я не знала… но я не готова поклясться, что они отвечают реальности. — Фейт прищурилась. — Я буду знать наверняка, когда мы поймаем убийц.
— Ты ела плоды этой штуки? — Это явно пугало Пола больше, чем пистолет.
— Да, и я пришла сюда снова именно с этой целью. — Фейт сердито уставилась на него. — Я должна! Если тебе это не нравится, я никого не держу. Или можешь помочь мне. Фрукт вводит меня в транс. Я пыталась привязывать себя, чтобы не бродить, как лунатик, но… у меня получилось не очень хорошо. Если бы кто-то присмотрел за мной, было бы здорово. И ты сможешь делать наблюдения.
Пол подошел ближе, глядя на веревку, висевшую у нее на плече. Это предложение совсем его не обрадовало.
— Пять минут назад ты мне шагу ступить не давала. А теперь хочешь, чтобы я охранял тебя, пока ты будешь без сознания?
— Ты сам сказал, чтобы я сделала выбор, — язвительно заметила Фейт.
Плод был горьким, как всегда, и она снова понеслась вниз по темной извилистой дороге под аккомпанемент ударов своего сердца. Потом стало слишком темно, чтобы что-то видеть, но она знала, что пробирается сквозь джунгли. Каменный пол под ногами исчез. Она карабкалась и взбиралась на сплетения лиан, похожие на висячие мосты, шла мимо мощных узловатых деревьев, поднималась по огромным изгибающимся веткам, как по веревочным лестницам. И все это время воздух вокруг нее гудел от лживых историй. Любезная ложь. «Ты все еще прекрасна. Я тебя люблю. Я тебя прощаю». Ложь испуганная. «Наверное, кто-то взял это. Конечно, я англиканец. Я никогда раньше не видел этого ребенка». Предательская ложь. «Купите этот тоник, если хотите, чтобы ваш ребенок выздоровел. Я присмотрю за вами. Я не выдам ваш секрет». Полуложь и напряженное молчание вместо того, чтобы сказать правду. Ложь как нож, ложь как лекарство. Полоски тигра и темные пятна леопарда. И повсюду, повсюду ложь, которой люди обманывают себя сами. Мечты, будто срезанные цветы без питающего корня. Блуждающие огоньки, чтобы людям не было так одиноко в темноте. Пустая решимость и бессмысленные оправдания.
Ни одна ложь не подействовала на Фейт, она продолжала карабкаться, потому что почувствовала запах отцовской трубки. Огромное сплетение лиан шириной в десять футов, подвешенное, словно кокон, преградило ей дорогу. Из щелей поднимался тусклый голубой дым, и сердце Фейт болезненно сжалось от знакомого запаха. Она разорвала лианы, сделав дыру, а потом пролезла внутрь. Мрачный жаркий подвал. Темные следы от раздавленных комаров на беленых стенах. Единственное окно, крошечное и высоко расположенное, в нем отражалось тревожное пурпурно-серое небо. Снаружи долетали шум дождя и запах влажной земли.