Деревянная квитанция
Шрифт:
Один русский поэт, желая передать свое впечатление от "Божественной комедии" Данте, писал: "Если бы залы Эрмитажа вдруг сошли с ума, если бы картины всех школ и мастеров вдруг сорвались с гвоздей, вошли друг в друга, сместились и наполнили комнатный воздух футуристическим ревом и неистовым красочным возбуждением, то получилось бы нечто подобное Дантовой "Комедии".
Как эта страстная, словно землетрясение и шквал, фраза непохожа на те, какие пишутся в диссертациях и историях литературы!
Но ведь можно и шквал, и землетрясение укротить
Горы сошли с ума вместе с рекой, молния ударила рядом с лошадью, на которой сидела бабушка. Но она не бросила молодняк в беде и не слезла с седла, пока не пригнала его в загон.
А потом буря кончилась, горы вернулись на свое место, и небо снова стало синим и добрым, и успокоилась даже бешеная река.
Какую роль играет случай и как он сочетается с необходимостью? На этот вопрос пытались ответить многие ученые, и, когда им это не удавалось, они пытались отшутиться.
Как-то за обеденным столом Кеплер спросил свою жену:
– Скажи, что, если бы в мировом пространстве летало множество капель масла, уксуса, частичек соли, перца и сахару, кусочки салата и салатники, мог бы как-нибудь при их случайном столкновении образоваться вот этот приготовленный тобой салат?
– Наверно, не такой хороший, - ответила жена.
Я не знаю, задавал ли такой вопрос своей жене Вернадский, но самого себя он спрашивал об этом много раз. В отличие от Кеплера вряд ли бы он стал заслоняться шуткой от всей бездонной глубины этого вопроса.
Глядя на карту Горного Алтая, не пытайтесь по названиям поселков узнать о занятиях их жителей.
Вот сравнительно молодое название поселка: Советский охотник. Судя по названию колхоза, можно подумать, что жители этого поселка занимаются охотничьим промыслом пушного зверя. Но название устарело и не соответствует действительности. Когда-то жители этого поселка занимались почти исключительно охотой, теперь основное занятие их - полеводство и животноводство.
В отличие от большого стоящего всего в четырех километрах от поселка Советский охотник села Эликмонар, где есть коммунальная баня, электрическая станция, столовая, двухэтажные и красивые одноэтажные дома, магазины, этот небольшой колхоз состоит из скромных домиков. Но надо пройти по улице этого закинутого в лесную чащу колхоза и посмотреть внимательнее. Кроме птицефермы, молочно-товарной фермы, фермы породистых тонкорунных овец, крольчатника с множеством кроликов, пасеки, вы увидите в самом конце деревни, на берегу клокочущей студеной речки Эликмонар большой фруктовый сад.
Садовница летом, как многие алтайские женщины, ходит в высокой круглой меховой шапке, обшитой по краям красным шелком, с кистью из цветных шелковых ниток на макушке. Теплая зимняя шапка совсем не гармонирует с цветущими яблонями. Но дело не в гармонии: ведь рядом горы со снежными верхушками, и дуют ветры. Здешние яблони приучены стлать свои ветви по земле, подобно кедровому стланцу и полярной березке.
Я с уважением смотрю
При всем развитии и высоком авторитете современная наука еще недостаточно созрела, чтобы ответить на многие вопросы, в том числе на вопрос - существует ли разум только на земле или это феномен космический?
А между тем все осмыслилось бы совсем по-другому, если бы мы точно и непреложно знали, что мы не одиноки в безграничной Вселенной. Зная это, мы могли бы терпеливо ждать, когда возникнет диалог между нами и нашими инопланетными братьями по разуму.
Предположение, что внеземной разум существует, дает право на существование новому жанру литературы - научной фантастики. Ну а если этого разума нет, не были ли все труды научных фантастов напрасными? Эта мысль вдруг возникает во мне, когда я смотрю на чистые, будто вымытые в Катуни, алтайские звезды.
В сороковые годы мне довелось не раз встречаться с выдающимся советским ученым академиком Львом Семеновичем Бергом.
Так же как Вернадского, его интересовала проблема жизни: как возникла жизнь и чем живое принципиально отличается от неживого?
Академик Л.С.Берг писал: "Жизнь есть борьба не только со смертью организма, но и со "смертью" всего мира. Неорганическая материя вышла из хаоса и стремится превратиться снова в то же неупорядоченное, хаотическое состояние, где не было никаких различий в составных частях, где не было ни теплого, ни холодного. Напротив, живое стремится упорядочить хаос, превратить его в космос".
Размышляя об искусстве, приходишь к выводу, что оно продолжает усовершенствовать то, что начала творить и не закончила сама жизнь. Искусство, как и жизнь, стремится все упорядочить и гармонизировать.
Я догадываюсь, как трудно художнику-живописцу изобразить на холсте шумящую, кипящую, прыгающую по камням, быстро несущуюся Катунь. Ведь она может прорвать холст, вырваться за пределы пытающегося замуровать ее красочного мазка и оказаться где-то за рамой картины!
И все же Горный Алтай просится в раму. В его красоте есть нечто упорядоченное, как в мысли Гомера, сумевшего весь древнегреческий мир вместить в поэму, одеть в слово - битвы, страсти и медленно плывущие над человеческими страстями облака.
Скала отделилась от горы и плывет, как облако, сопровождая нырнувшую в темный лес дорогу.
Лиственница, залюбовавшаяся на себя в зеркале воды и не заметившая, как на нее прыгнула летняя рыжая белка.
Гора, вдруг превратившаяся во всадницу, молодую смеющуюся алтайку, и снова возвратившаяся в сказку, которую рассказывает само пространство заблудившемуся в горах, но не растерявшемуся спутнику.
Дорога, а затем тропа в горах, где с камня удивленно смотрит на меня горный козел, прежде чем раствориться в прозрачной синеве, только что положенной кем-то на превратившийся в местность холст.