Деревянные четки
Шрифт:
– Как бы не так! Были у собаки сапоги, а у нас – теплое белье! "Подготовиться" – это у сестры Модесты значит сходить на исповедь, потому что может случиться так, что кто-либо из нас сломает себе шею в дороге. Ну, не морочь мне голову и иди спать.
Разочарованная, я поплелась к своей койке.
На другой день после полудня я чистила в сенях картофель. Мои мысли кружились вокруг непонятного "дела" Гельки. С каким упорством защищала она свою тайну минувшей ночью! Глупая! Если бы она доверилась мне, то, может быть, общими усилиями мы что-нибудь и придумали бы.
– Значит, не хочешь ехать за квестой? –
Она шла из швейной мастерской. За нею с поникшей головой следовала Рузя. Матушка приостановилась в сенях и, повернувшись к Рузе, сказала:
– Сестра Модеста говорит, что ты жалуешься на боль в слепой кишке. Поэтому ты не хочешь ехать?
– Да.
– И давно у тебя болит?
– Нет, недавно.
– Ну, что же. Раз недавно, – значит, нет в этом ничего серьезного. Сделай себе компресс и помолись в часовне святому Экспедиту, защитнику от всевозможных несчастных случаев. Отправитесь в дорогу завтра утром, в семь часов.
А утром мы с любопытством наблюдали за тем, как отправлялись монахини с девушками в дальнюю дорогу.
Две гуральские телеги, запряженные тощими лошаденками, стояли возле калитки. Кругом царил полумрак, под копытами у лошадей шелестели облетевшие с деревьев листья. По небу плыли тяжелые серые тучи. Монахини были одеты в черные свитеры и длинные пелерины. Зоська, которая напялила на себя всё, что только могла, была похожа на ворох старого тряпья, перетянутый посередине веревкой. Рузя и Гелька натянули на себя какие-то ватные фуфайки, а Владка, которая ехала за квестой первый раз, была одета легче всех. Она одна радовалась предстоящей поездке и весело прыгала возле телеги, как воробей.
Я взглянула на Рузю. Судя по всему, компресс и святой Экспедит не помогли ей. Ее болезненный вид мог вызвать только тревогу. Лицо у Рузи было все в подтеках, а глаза лихорадочно блестели. Сидя на телеге, она зябко куталась в платок и ежилась от холода.
Кони двинулись, Гелька показала нам язык и послала воздушный поцелуй. Рузя сгорбилась еще больше, пряча в платок свое лицо. Монахини страстно крестились. Мы взглядами напутствовали отъезжающих.
…Квеста! От того, что сумеют выпросить сборщики квесты, будет зависеть наше существование в течение целого года. Количество собранных подаяний – картофеля, моркови, кочанов капусты – имеет самое прямое отношение ко всем нам – воспитанницам монастырского приюта. Если запасов будет сделано достаточно, – мы избавимся от голода и недоеданий. Девушки будут с большей охотой относиться к работе, монахини станут уступчивее, будет меньше наказаний, изнуряющих поручений, принудительных "жертв" и воровства.
Казалось бы, на содержание приюта должна была отпускать средства община. Казалось бы, должны же где-то быть люди, в обязанность которых входит помнить о сиротских приютах! Но на самом деле это совсем не так. Нет таких людей. Да, нет. И никто, никто не беспокоится о том, чтобы дать приюту продукты, избавить его от голода, холода и докучливых насекомых.
Наша одежда и обувь могут наводить только ужас на людей. И они действительно наводят его. Когда мы проходим по улице, люди оглядываются на нас, приостанавливаются и сочувственно качают головами. Живя за дырявым деревянным забором, рядом с кладбищем и старым костеликом, приводящим в восторг богатых туристов, мы были отгорожены тысячью миль от настоящего, большого мира, от настоящих
Почему же это так? Неужели все, все о нас забыли? Но почему забыли, почему?
Телеги с отъезжающими скрылись за поворотом дороги. В полном молчании возвращались мы в приют. Только бы квеста оправдала себя. Пусть те бедняки, в которых метит квеста, не пожалеют и для нас своей трудовой картошки и капусты. Пусть проникнутся они милосердием к беспомощным, брошенным на произвол судьбы сиротам и наградят нас не только картошкой и капустой, но еще и сладкой брюквой…
Если всё будет именно так, то дело пойдет хорошо.
Когда у нас не хватит хлеба, мы начнем печь на завтрак лепешки из картофеля, а к обеду будут подаваться порции картофеля, приправленного капустой. Малышки найдут у сестры Зеноны традиционные подарки, наши приютские фрукты – сырые брюквины, которыми она угощала их даже в самые тяжелые и голодные времена. А мы будем радоваться тому, что после трудового дня, забравшись под одеяла, сможем грызть орешки, которые, может быть, привезут вместе с остальными пожертвованиями.
В тот вечер девушки, не ожидая распоряжения сестры Модесты, сами, по своей инициативе, отправились в часовню и молились страстно и взволнованно.
– Сабина и Йоаська небрежно выполнили свои обязанности, – с грозной руганью обрушилась однажды на девчат матушка-настоятельница. – В наказание за это сегодня после полудня очистите хлев от навоза и застелите его свежей соломой.
"В наказание… – размышляла я, глядя одним глазом на Сабину и Йоаську, орудующих вилами. – В наказание! Черт бы его взял! В наказание за неизвестные "грехи" мы таскали тяжелые ведра с золой, пеплом и другими отбросами, приносили уголь из подвала и топили печи. В наказание же мы чистили картофель и выскабливали до блеска прачечную, освобождали хлев от навоза и выполняли множество других поручений. Даже если бы каждая из нас была ходячей добродетелью, и то не избежала бы этих поручений. А между тем из уст матушки-настоятельницы и хоровых сестер всё чаще слышалось это несуразное выражение: "в наказание".
Следовательно, само монастырское благо требовало, чтобы непременно существовали плохие девушки, которым сестра Модеста могла бы в качестве "наказания" поручать переноску угля или уборку костела.
Следовательно, непременны были и наша строптивость, и наше нахальство, и дерзость, коль на все эти грехи ссылались хоровые сестры, как только заходила речь о том или ином поручении.
Если бы все были такие деловитые, как Рузя, тихие, как Зуля, покладистые, как Сабина, и такие же ловкие, как Йоася, – то, интересно, что еще придумала бы сестра Модеста для того, чтобы определить им необходимость вынести из подвалов несколько десятков ведер грязи и мусора?
Однажды ночью меня разбудили сильное движение в нашей спальне и громкие возгласы.
– Талька, вставай! Наши с квесты приехали! – кричала Йоаська, соскакивая с койки.
За исключением нескольких малышек, продолжавших мирно храпеть под своими одеялами, почти все девчата собрались в столовой. Здесь я увидела двух посторонних девушек, сидевших на скамейке. Я уже хотела убежать, когда одна из них вдруг воскликнула хорошо знакомым мне насмешливым голосом:
– Что глаза-то вылупили?! Лучше бы принесли мне перекусить что-нибудь горячее!!