Деревянные кресты
Шрифт:
У насъ рычали:
— Свиньи! Свиньи!
— Надо наступать, — свирпо кричалъ Жильберъ.
Въ промежуткахъ между громовыми залпами, солдаты продолжалъ приподниматься съ краснымъ знаменемъ, зажатымъ въ рук, и пули заставляли его ложиться только на мгновеніе.
— „Красный цвтъ! Красный цвтъ!“ — указывалъ, извиваясь, поясъ.
Но обезумвшая артиллерія продолжала стрлять, какъ будто она хотла истребить ихъ всхъ. Снаряды ложились кругомъ зарывшихся въ землю людей, все ближе и ближе, вотъ-вотъ они должны были всхъ ихъ раздавить…
Тогда
Человкъ упалъ, но боши продолжали свирпо стрлять, и смертоносное щелканіе причиняло намъ боль, жестокую боль, какъ будто оно ранило наст всхъ. Облако дыма отъ снарядовъ заволокло ужасную сцену. Но за колыхавшимся занавсомъ еще слышна была стрльба.
Дымъ разсялся. Никто больше не шевелился. Впрочемъ, да… Рука двигалась еще, двигалась еле-еле, влача знамя по трав.
— „Красный цвтъ!.. Увеличьте прицлъ“…
Глухо звучали голоса и смхъ зябнущихъ людей, уткнувшихся въ тюфяки, заслонявшіе свтъ свчей. Укладывались на ночь.
Внезапно длительный раскатъ залпа прорзалъ тишину, и стрльба снова разгорлась, какъ огонь, въ который подбросили новую охапку дровъ.
— Опять начинается, — говорили товарищи. А Веронъ, натянувъ одяло на носъ, бурчалъ:
— Лишь бы не потребовали подкрпленія.
Капитанъ Крюше, озабоченный, можетъ быть даже встревоженный, нервно прохаживался по дорог; иногда онъ взбирался на откосъ за виноградниками и всматривался въ огромныя чернющія поля по направленію къ овчарн. Стрляли оттуда. Однако, ничего не было видно. Была безпросвтная ночь.
Что происходило? Неизвстно. Можетъ быть, нмцы ведутъ наступленіе на дорогу. Стрльба сосредоточивалась на пространств около двухсотъ метровъ, она какъ бы затерялась среди этого обширнаго спокойнаго горизонта. Большинство спало. Возобновившаяся стрльба не разбудила ихъ. Только одинъ капитанъ, высокій, худой, на длинныхъ ногахъ, бодрствовалъ. Онъ ждалъ Бурлана, солдата службы связи, котораго онъ отправилъ на развдку на дорогу. Я услышалъ топотъ подбитыхъ гвоздями башмаковъ возвращавшагося развдчика.
Вскор по окопу стали передавать команду:
— Встать… Сборъ…
Такъ какъ стрльба, повидимому, распространялась дальше, то выходили быстро, толкаясь, путая и вырывая другъ у друга ружья. Спшно выстроились повзводно. Люди спросонокъ дрожали, охваченные ночнымъ морознымъ воздухомъ.
— Четвертой рот можетъ понадобиться наша помощь, — сказалъ намъ капитанъ своимъ сухимъ голосомъ. — Они ждутъ наступленія. Поэтому запрещается снимать башмаки. Держать наготов сумки, укрыться одяломъ, положить ружья рядомъ съ собой… А теперь мн нуженъ доброволецъ…
Мы, четыре взвода, слушали, стоя тснымъ четырехугольникомъ. Безпорядочная ружейная трескотня заставила капитана замолчать на мгновеніе
— Нуженъ доброволецъ, который хорошо знаетъ участокъ, — быстро заговорилъ капитанъ. — Необходимо отвести патруль четвертой роты, указать ему дорогу, чтобы установить связь съ частями, расположенными по правую сторону отъ ручья. Возможно, что вражескія части проникли туда… Въ моей рот, я знаю, найдется не одинъ храбрецъ изъ старыхъ солдатъ.
— Я! — тотчасъ отозвался голосъ.
Это былъ Жильберъ. Онъ крикнулъ быстро, непроизвольно, не подумавъ, только ради волнующей радости услышать въ тишин свой безстрашный голосъ; только для того, чтобы его имя гордо прозвучало передъ тремястами безмолвныхъ людей.
— Демаши… Перваго взвода.
И сердце его забилось, услышавъ собственный голосъ, свое имя. Онъ увренно вышелъ изъ рядовъ, локтями очищая себ дорогу и сталъ смирно.
— Я предпочелъ бы стараго солдата, — сказалъ капитанъ. — Но разъ вы вызвались, хорошо… Очень хорошо.
Намъ приказали зайти за прикрытія, и Жильберъ, получивъ распоряженія, удалился съ ружьемъ въ рук. Онъ взобрался по откосу и пошелъ по полямъ. Проходя вдоль виноградника, онъ подскочилъ. Передъ нимъ стоялъ человкъ… Это былъ часовой, наблюдавшій за равниной.
— Ты идешь на дорогу? Спустись къ яблон, а потомъ иди по тропинк… Но, знаешь, торопись, пули свистятъ здорово, когда начинается стрльба.
Онъ пошелъ дальше. Куропатки встрепенулись и, грузно летя, ударялись объ его ноги. Ему снова пришлось сдержать себя, чтобы не отпрянуть назадъ, и заледенвшими руками онъ зарядилъ ружье. Онъ всматривался въ темноту: не видно было ни одного дерева.
Стрльба снова началась, и нсколько пуль просвистло мимо него. Онъ ихъ не баялся. Онъ только нагнулъ ружье такъ, чтобы прикладъ прикрывалъ животъ, и наклонилъ голову, наивно думая, что такъ пуля его не заднетъ…
У ручья окопы не соединялись. Не пробрались ли нмцы въ этомъ мст? Онъ остановился на минуту и пошелъ дальше, согнувшись еще ниже. Тропинка перескла поля. Не та ли самая?.. Онъ пошелъ по ней наугадъ. Стрльба становилась слышне. Наконецъ, онъ различилъ рядъ деревьевъ на дорог и спустился по откосу. Въ канав валялось походное снаряженіе, ружья, сумки; прислоненный къ куч камней, лежалъ убитый. Жильберъ отвелъ глаза и быстро вышелъ на дорогу.
Четвертая рота была развернута стрлковой цпью по пыльному склону откоса. На придорожномъ камн сидлъ человкъ и макалъ хлбъ въ кружку.
— Вы кто?
— Я изъ третьей роты… Ищу капитана Станислава по поводу патруля.
— Это я. Идите по дорог до дерева, оно свалилось на дорогу, метровъ пятьсотъ отсюда, — сказалъ офицеръ. — Патруль ждетъ васъ.
Жильберъ поспшно отошел и, дойдя до упавшаго на дорогу дерева, остановился, взялъ ружье наперевсъ и сталъ на одно колно.
Изъ темнаго поля голосъ окликнулъ его: