Дерианур - море света
Шрифт:
Орлов кивнул и снова двинулся вперед, острейшая боль в щеке заставляла его смотреть только перед собой. Великая княгиня оказалась на редкость терпелива. Она останавливалась всякой раз, когда Алексею надо было перевести дух. Орлову вдруг пришло в голову, что цесаревна вовсе не думает о своем платье, на которое капала его кровь. Екатерина развязала газовую косынку, покрывавшую плечи, скомкала ее во внушительный мягкий шар и протянула Алексею, чтобы закрыть щеку.
– - Испорчу, - буркнул он, все же принимая
Алехан не помнил, как они добрались до маленького квадратного пруда под окнами Монбижона, как обогнули желтые стены дворца и оказались у темных дверей с медным молоточком. Не взяв его, Екатерина изо всей силы заколотила ладонью по створке. Создавалось впечатление, будто она хочет, чтоб ее услышали, но не все в доме, а только те, кто находится в сенях.
За дверями завозились, задвигали засовами, и сонная девка в накинутой на плечи цветастой турецкой шали впустила ее высочество внутрь.
– - Ступай, Марфа, позови мужа, -- деловито распорядилась великая княгиня.
Горничная, зажав от испуга рот ладонью, метнулась куда-то вглубь, пот темную дубовую лестницу, и вскоре Алексея подхватили чьи-то более сильные, чем у цесаревны руки. Камердинер Екатерины Василий Шкурин с помощью своей жены и великой княгини понесли теряющего сознание Орлова в соседнюю комнату.
Алексей чувствовал, как его положили на кровать. Душная темнота внутренних покоев кое-где разрывалась слабыми огоньками свечей. Перед глазами Алексея эти блестящие искры пустились в пляс, его голова стукнулась о подушки, набитые камнями. Сознание то гасло, то вновь вспыхивало.
Он видел, как в комнату вошел невысокий, гладко выбритый человек в шлафроке, накинутом на ночную рубашку и, едва взглянув на Алексея, зацокал языком.
– - Карл Иванович, -- обратилась к вошедшему Екатерина.
– Умоляю вас, осмотрите этого юношу. Он лежал в саду. Ему нужен врач.
– - Врач здесь, - коротко бросил бритый и, закатав рукава, подступил к кровати.
– Марфа, воды! Света побольше.
– - Да не гремите же!
– Взмолилась Екатерина.
– Вы разбудите великого князя. Я не хочу объяснений.
– - Разбудить великого князя нет никакой возможности, - заявил врач. Он пил рейнвейн со своими голштинскими цирюльниками и выпил много. Меня вызвал к нему капрал Люнефельд, сказал, что царевичу плохо, а когда я приехал, он уже спал и сильно храпел.
Великая княгиня прыснула в кулан, а Алексей снова потерял сознание. Когда он опять пришел в себя, доктор уже заканчивал накладывать шов на его щеку.
– - Он будет жить?
– Спросила великая княгиня.
– - Конечно, -- уверенно отозвался врач.
– Но шрам останется навсегда.
– - Жаль, -- протянула Екатерина.
– - Красивый юноша. И глаза у него совершенно греческие.
Это было последнее, что слышал
Он очнулся только через несколько часов и обнаружил, что его перенесли на канапе, поставленное за высокими китайскими ширмами, отделявшими дальний угол комнаты. Утреннее солнце уже зажглось малиновым светом над черной стеной дальних елей, росших к западу от дворца.
Орлов пошевелился, и на скрип его хрупкого ложа немедленно явилась вчерашняя девка, уже умытая и прибранная, в белом хрустящем чепце и нестерпимо чистом переднике с шелковыми лентами.
– - Лежите, лежите, -- защебетала она, ставя на стол серебряный поднос с кофейником и небольшой супницей под крышкой.
– Это каша. Овсянка с сушеной земляникой, -- заявила горничная, усаживаясь на край канапе и повязывая Алехану на шею салфетку.
– Нет, нет, не двигайтесь, доктор вам строжайше запретил. Кормить буду я.
– с этими словами она взялась за серебряную ложку внушительных размеров и приоткрыла крышку.
От сытного запаха овсянки Орлова замутило. Каша была сварена необычайно жидкой, это объясняло, почему ее держат в супнице.
– - Я не хочу есть, - тихо прошептал он.
– - Карлович Иванович сказал, что так и должно быть, -- навязчивая девица влила Алехану в рот целую ложку.
– Вы потеряли много крови и должны хорошо кушать. Вот, вот, еще немножечко. За ее императорское высочество, которая нашла вас и спасла, -- резюмировала горничная, вытирая ему губы салфеткой.
– Видите, как славно!
Алексей молчал. Ему было больно жевать, не то что говорить. Слава Богу, каша сама лилась в горло, обжигая небо. Девка заулыбалась, видимо, поняв, о чем он думает.
– - Это Карл Иванович велел кормить вас овсянкой, -- сказала она, -чтоб вам удобно было ее глотать. Она и для желудка полезна, и для крови. Доктор Крузе очень добрый и предусмотрительный человек...
– - Тебя как звать-то?
– Оборвал ее излияния Алехан.
– - Марфа, -- опешила горничная.
– Шкурины мы. Я и муж тут служим. Василий-то мой камердинером у ее высочества.
Орлов кивнул.
– - Значит это Монбижон?
– Угораздило же его попасть в самое "вражье логово"! Интересно, как отсюда выбраться?
Вновь угадав его мысли, Марфа отрицательно покачала головой.
– - Вам двигаться не велено. Доктор Крузе говорит, что сломано два ребра и сильно ушиблен позвоночник.
– - Но я не могу.
– - Алексей попытался подняться на локтях.
– Меня, должно быть, уже ищут.
– - Доктор...
– - К черту твоего доктора!
– Алехан стряхнул одеяло на пол и с ужасом обнаружил, что на нем нет рубашки, а вся грудная клетка перетянута широкими полотняными бинтами.
Горничная ойкнула и залилась румянцем, Орлов зло чертыхнулся и тоже отвел глаза.