Дерианур - море света
Шрифт:
– - Что бы понять, что эти деньги фальшивые, достаточно посмотреть, как они хорошо сделаны. И где же их чеканят?
– - В братстве, о существовании которого вы только что так презрительно отзывались, - усмехнулся граф.
– - Умоляю не мучить меня рассказами о философском камне, эликсире бессмертия и превращении свинца в золото, - деловито отмахнулась она. Если бедный Алексис верит во что-то подобное, мне жаль его головы. Меня же интересуют сроки и условия выплаты.
– - Вы получите половину суммы сейчас от меня и половину по завершении предприятия от банкирского дома Сутерланда по подписанным
– - В дальнейшем?
– Переспросила цесаревна.
– - А в чем смысл дальнейшего?
– - В реализации вами наших условий, - строго сказал граф.
– - Каковы они?
– Екатерина подобрала край кружевной накидки и стала аккуратно растягивать его пальцами.
Собеседник смотрел на нее с легкой усмешкой. "Холодна, как лед, и трезва, как вода в стакане. А говорят, она может быть огнем свечи и теплым красным вином в хрустале," - думал он. Разве такой представлялась ему их беседа? Граф искал единомышленника, человека, на которого указывали звезды, мистика от рождения, воплотившееся в земной женщине великое божественное начало, а нашел... Равнодушную торговку с хваткой немецкой кабатчицы и представлениями о жизни маркитантки из солдатского обоза. "Неужели я не смогу заглянуть за этот панцирь? Чем можно было бы поцарапать ее душу?"
– - Что вы знаете обо мне?
– Услышал граф мягкий чуть грустный голос и вздрогнул.
Как он мог не уследить за собой и так свободно разбрасывать мысли вокруг, что их уловила собеседница? Видимо, она и правда вывела его из душевного равновесия.
– - Простите, ваше высочество, - граф поднял на Екатерину глаза и обомлел.
– Я нечаянно вторгся в ваше сознание.
– - Произнес он уже машинально, глядя в неожиданно изменившееся лицо.
Женщина сидела расслабившись, откинувшись на подушки кресла и сцепив пальцы на коленях. Ее голова была чуть наклонена вперед, как чашечка срезанного цветка, а на губах дрожала слабая улыбка.
Графу вдруг показалось, что ее большие странной формы глаза, с уголками чуть оттянутыми вниз, как у большой доверчивой собаки, вовсе не голубые и не зеленые, а наполнены теплым карим светом.
– - Что вы знаете обо мне?
– Повторила Като.
– Чтобы так легко судить, какова я на самом деле?
– - Я знаю о вас все, - без тени превосходства или желания уязвить ее сказал граф.
– Я знаю, под какими звездами вы родились и под какими умрете. Кем вы были до рождения, и кем станете после.
– - Я не вею в это, - покачала головой Екатерина.
Но граф осторожно приложил палец к ее губам.
– - Тише, дитя мое, тише, - Сен-Жермен уже понял, что ларчик, который он безуспешно пытался взломать, открылся сам собой.
– Я знаю, что из задуманного вы успеете осуществить, а что останется мечтами. Я знаю, какое имя вы носите там.
– Точеная рука графа показала в потолок кареты.
– Между звезд.
– - Надеюсь, это красивое имя?
– Натянуто улыбнулась великая княгиня.
– Мне столько раз меняли имена, что я привыкла не предавать им значения.
– - Напрасно, - граф укоризненно покачал головой.
– - Имена оказывают на нашу жизнь огромное влияние. В юности вас звали Софья - София Премудрость
– - Вы мне льстите.
– - Ничуть, - граф осторожно взял ее руку и заглянул в ладонь.
– - Ваше второе имя - Августа. Великая. Оно с рождения сулило вам царство.
– - Если продолжить ваши рассуждения, -- не без сарказма сказала цесаревна.
– - То можно прийти к неутешительным выводам. В России я была наречена Екатериной в честь супруги государя Петра I. Эта дама была поднята царем едва ли не из-под солдатской телеги. Что хорошего сулит мне такое имя?
Граф промолчал.
– - Наша публика, -- продолжала великая княгиня, -- очень любит все французское, но, к сожалению, не обладает ни вкусом, ни пониманием. Она переделывает мое имя на парижский манер - Като. Им даже невдомек, что в комедиях это прозвище для трактирной служанки легкого поведения. Но я терплю.
– - Она через силу улыбнулась.
– Каково же мое имя среди звезд?
– - В Китае есть красивая легенда, -- отозвался граф, -- о принцессе, которая, попав в ад, силой своего милосердия превратила его в подобие рая. Верующие назвали ее Тарой. Белой Тарой, которая воплощается среди людей, чтоб смягчить их души. Разве вы не видите ада вокруг себя?
– - Нет, - прошептала Екатерина.
– Здесь мой дом. Может быть он плох.
– - Но вы готовы его поправить, - подсказал граф.
– - Мне очень жаль людей, - отозвалась женщина.
– Они живут здесь так тяжело, так порой по-скотски. И они же так добры ко мне...
– - Но вы можете помочь им, создав прочные законы, не позволяющие мучить и порабощать друг друга.
– - Я думала об этом, - кивнула Като.
– Свобода - душа всего. Но мир, в котором я нахожусь, лишен даже понятия о свободе. Не то что внешней, внутренней...
– - Она запнулась, закусив губу и отвернулась к окну.
На лесной поляне замерли две лошади. Серая в яблоках выгибала шею и ласково покусывала гнедую за холку. Чуть позвякивали стремена на теплом ветру. Уздечки, замотанные за нижнюю дубовую ветку, не давали животным далеко уйти от своих хозяев.
На разметанном по траве плаще с алым подбоем кавалер осторожно целовал даму, сначала в висок, потом в щеку и подбородок. Каждый палец ее руки, сгиб локтя, запястья и дрожащие от напряжения белые холмы плеч подверглись куртуазному нападению.
Оба знали, зачем пришли сюда. Но оба сознательно не желали торопить события. Дама отдавалась впервые, а кавалеру было приказано вести себя с ней осторожно, как с фарфоровой пастушкой на каминной полке в кабинете императрицы. Никакого напора, ничего, что могло бы напугать молодую великую княгиню.
Молодую? Ей уже 22. В этом возрасте дамы давно обзаводятся потомством. А она задержалась в состоянии Дианы на целых семь лет со времени свадьбы. Но разве ее вина, что ей достался муж, не способный ни на что, кроме караульных игр с крысами? Это открылось совсем недавно и государыня... Нет, зачем об этом думать? Бедное, желанное дитя! Какие у нее чудесные каштановые волосы. Надо же, выгорели на солнце, а зимой казались почти черными... Конечно, она не так красива, как его супруга, но и в ней, как во всех женщинах, есть что-то неповторимое.