Дерьмовый меч. Дилогия
Шрифт:
Свистя Дерьмовым мечом над головой, я прыгнула к узурпатору как японский нинзя.
– Я убью тебя!
– крикнула я.
– А мотив?
– поинтересовался мерзавец.
– Зачем тебе еще мотив? Не Кобзон, умрешь молча! Ты вверг мое королевство в хаос!
– Ничего подобного, - стойко оборонялся Галоперидол, не открывая своего лица.
– Это были демократические реформы.
– Ты сжег мою столицу!
– Но, дорогая Мурмундия, это же был несчастный случай, и потом, столица была застрахована...
–
– Мурмундия.
– Галоперидол поднялся с трона и распахнул объятия.
– Я и есть ТВОЙ ОТЕЦ!
Ууупсссс... приехали....
Но не успела я ничего сказать, как с неба на нас обрушилась верещащая черная молния с паучьими лапами. Эта гарпия выхватила у меня склянку с приворотным зельем и взвилась под потолок. Оттуда хлестнуло ультразвуком, да так, что мы все пригнулись. А потом Мордевольта выпустила склянку с приворотным зельем из своих мерзких лап. Как зачарованные, мы следили за ее полетом... вот она все ближе к мраморному полу, ближе.. и тут грянул взрыв.
– Отступаем!
– заорала я оглохшим соратникам.
– Чаво?
– не поняли те, вытряхивая из ушей строительный мусор.
– БЕЖИМ!!!
И мы побежали, а за нашими спинами взрывались мраморные колонны, начиненные динамитом. Одна из них, как ядерная ракета, летела прямо на меня. ...Последнее, что я помню - это морда горгульи на ее капители.
Я очнулась в тесном и темном подземелье.
– Где я?
– простонала я.
– Кто здесь? Что все это значит?
– Тише, твое величество, - отозвался Лассаль, менявший тряпку с уксусом на моем бледном челе.
– Мы в тюрьме.
Я застонала.
– Это была ловушка, - отозвался тонким голоском пришибленный Гаттер.
– Попались как последние поцы, - констатировала Менька, сидевшая на кипе гнилой соломы.
– А где Чкал?
– Я села рывком и обвела всех глазами.
– Что с ним?
– Улетел, - вздохнула Менька.
– Но обещал вернуться. С помощью и огневой поддержкой.
– А Финлеписин?
– Жалко будет, если с ним что-нибудь случится, я уже привыкла к этому красавчику с вечно обожающим взглядом.
– Не знаем, - вразнобой и довольно уныло откликнулись соратники.
– Помочь нам может только великий герой, без него мы отсюда хрен выберемся, - проскрежетал меч.
– Мордевольта все продумала. Прямо не баба, а цельный Пентагон.
Я села, держась за голову. Второй рукой я нащупала между своих прекрасных грудей хрустальный свисток. И как я могла забыть?
В моем взоре снова зажглась надежда! Я схватила свисток, трижды дунула, и...
– Вот мы и встретились, моя королева.
– К моей стройной спине прижался такой знакомый, такой родной длинный нож из филистимлянской стали.
– Розамунд!!!
– не удержалась я
– Ты скучал по мне?
– Я выплакал свои глаза, - поклонился прекрасный эльф, обнимая руками меня всю.
И я пала в его объятья.
Потуга двадцать седьмая
И тут же выпала из них.
– А почему ты один? Где все?
– Разве тебе мало меня, моя королева?
– изумился Розамунд.
– Боже мой, вот это аппетиты!
– Но ты же обещал... по свистку весь твой народ... как только, так сразу...
– жалко залепетала я, как последняя тефтелькоподавательница.
– Ах, э-э-это...
– протянул Розамунд и даже вроде бы покраснел. Или мне только показалось, что покраснел? В темноте темницы и не такое примерещится.
– Да, ты же не в курсе МОИХ дел.
– Он произнес "МОИХ" с такой обидой, словно мы с ним уже лет двадцать как женаты и я ни разу не дослушала его рассказ о последнем футбольном матче.
– У нас гражданская война.
– Знаю!
– рявкнула я.
– Именно поэтому мне и нужна подмога!
– Да не у вас, а у нас!
– рявкнул мой герой в ответ.
– У нас, у эльфов!
– Что, опять король Ахрендир разводится с королевой Ахрениэлью?
– тоскливо заныла Менька.
– И шо вы таки не успокоитесь никак? Каждые сто лет - опочки!
– опять Ахрениэль застукала Ахрендира во время очередной межрасовой оргии и уехала к мамочке, в Земли Первозданных Переизбранных. И вот ви снова делите свое имущество, теряя тридцать прОцентов казны на выплатах адвокатам и десять прОцентов на растаможке при перевозке грузов. Потом миритесь и женитесь уж не помню по какому разу - и вертай все взад, с растаможкой же...
– Ибо сказано в великой книге Исход-из-спальни: "Эльф да прилепится к жене своей навечно и да пребудет прилепленным и прискорбным во тьме веков", - как-то без энтузиазма поддакнул Розамунд.
– Мене-Текел-Фарес, родная, ты же понимаешь, не от хорошей жизни я в леса подался. Надоело по судам таскаться, пока решают, с кем дети останутся.
– Дети?
– изумилась я.
– Какие дети? У тебя что, есть...
Темница покачнулась и раздвоилась. При мысли о толпе малолетних розамундиков и прелестной белокурой жене-эльфийке глаза мои непроизвольно съехались к носу.
– Да нет, нет!
– досадливо отмахнулся Розамунд, по-прежнему обнимая меня обеими руками.
– Дети - это я и мои братья-сестры. Мы числимся детьми до трехтысячелетнего возраста. Я по эльфийским меркам - недееспособный подросток.
Ничего себе! То есть я сейчас занимаюсь растлением малолетних? Я осторожно высвободилась из подростковых объятий. Мало ли что... Доказывай потом... эльфийскому суду.
– Значит, никаких эльфийских отрядов на подмогу не придет?
– с тоской спросил Лассаль.