Держава под зверем
Шрифт:
Светлана прекратила реветь и только улыбалась, еще всхлипывая и гладя ладошкой Егора по лицу.
– Будешь моего Егорушку бить, я Лаврентию Павловичу пожалуюсь!
Вася, как раз в этот момент вытаскивающий из кармана бридж с широкими лампасами зажигалку, захохотал и свалился на траву. Егор, вначале не понявший слов жены, переспросил:
– Что?
И тоже не удержался на ногах. Он грохнулся на пятую точку, по-прежнему аккуратно удерживая Светку. Они с Василием еще долго переглядывались, то затихая, то снова
– Тебя, Васька, женить надо, – неожиданно заявила она.
Сталин, уже доставший зажигалку и собиравшийся прикуривать, опять засмеялся.
– Не дождетесь! Попадется такая же взбалмошная, как ты, и вы вдвоем начнете меня со свету сживать.
Н– ужен ты мне, как зайцу стоп-сигнал, – она высвободилась из рук Синельникова, показала брату язык и тоже начала раздеваться.
Августовское солнце уже прилично припекало. Светлана в зеленом раздельном купальнике подошла к самому берегу, попробовала воду ногой.
– Теплая, – довольно крикнула она и бросилась в воду.
Василий докурил сигарету, аккуратно загасил и также собрался было направиться к берегу, когда его остановил вопрос Егора.
– Вася, но… как?
– А что ты думаешь, после того, как тебя десантировали сюда, работа проекта остановилась? Ольга Шлоссер сумела поднять коэффициент выживаемости еще на двадцать процентов. Вот я и стал быстрее.
– Почему же они все-таки не выходят на связь?
– Не знаю. Независимо ни от чего должна сработать закладка Викентьева в течение двух-трех месяцев. Вот тогда, надеюсь, все и выяснится.
– Аппарат пробоя на таймере? – догадался Синельников.
– Именно, – подтвердил Вася и, не став ждать друга, в три шага достигнув берега, прыгнул в воду и саженками очень быстро поплыл к сестре.
Егор задумчиво покачал головой, видя, с какой скоростью плывет Василий, обнаружил наконец-то свои плавки совершенно не в том полиэтиленовом пакете, где они должны были лежать, и еще раз покачал головой, вспомнив, как Светлана собирала вещи.
– Такое ощущение, что я сейчас упаду туда, – заявила Светка, глядя в небо. Она лежала на спине, подложив ладошки под голову.
– Ага, прямо в космос улетишь, – ухмыльнулся Вася, переворачивая шампур над краснеющими углями.
Светлана смогла все-таки оторвать взгляд от затягивающей голубизны, перевернулась на живот, подставляя солнцу спину, поймала взгляд брата и показала ему язык. Василий хмыкнул, но отвечать ничего не стал.
– И чего вы вечно как кошка с собакой? – спросил Егор, переводя взгляд с одного на другую.
– Привычка, – как бы размышляя, проговорил Вася, – сейчас-то я это понимаю. А раньше…
– Раньше мы ревновали друг друга сначала к маме, потом к папе, – грустно продолжила за брата Света, – а
– А ты прилично повзрослела за этот год, сестренка, – констатировал Василий, пытаясь отвлечь Светлану от воспоминаний о родителях, – наверное, потому что женщиной стала? – специально с подковыркой спросил он.
– Дурак, – тут же ответила Светка и покраснела до самых ушей.
Синельников тоже немного покраснел и смущенно выдавил:
– Не стала еще.
Вася весело и в то же время непонимающе посмотрел на них.
– Подождите-ка, вы же с марта вместе живете?
В принципе такие вопросы и в этом мире, и в это время задавать было не принято. Хотя все было значительно проще, чем там и тогда. Но он же брат, в конце концов, и личная жизнь сестры и лучшего друга его кой-каким боком касаются. Черт! Вот врачей-сексологов здесь точно еще нет.
– Рано нам еще, – промямлил Егор.
– Аа… Ну разве что. А я уж было подумал, что со здоровьем что-то не так, – Василий задумчиво почесал затылок. Ну ни фига себе! И это бабник Синельников?! – Или ссоритесь…
– Вась, – все еще пунцовая Светлана подняла глаза на брата. Она, конечно, сама виновата. Не брякнула бы, и объяснять ничего не надо было бы. Егорка тоже хорош – раззвонил. Но с ним она дома разберется. Хотя… Это еще вопрос, кто с кем разбираться будет. Отшлепает по попе, как тогда, когда домработнице нагрубила. Тогда не больно было, а обидно. Зато как потом целовал отшлепанное… А сейчас… Конечно, о таком не говорят, но таких близких, кроме брата и мужа, у нее больше никого нет, – Вась, да все у нас хорошо. Правда-правда!..
– А я-то все гадаю, почему не расписываетесь?
– Ну, вот это как раз здесь совершенно неважно, – поднял голову Егор, – некогда было.
– Васька, а ты мне разрешение подпишешь? – тут же спросила Светка.
– Какое еще разрешение? – не понял Василий, но тут же сообразил сам: с четырнадцати до шестнадцати лет регистрация допускается только с разрешения родителей. А он же теперь вроде как опекун.
– Баба с воза – кобыле легче, – отшутился Сталин, – ну куда же я денусь?
– А все-таки ты, Васька, странный, – констатировала Светлана, – то мудрый, как папа, то дурак дураком. И вот что-то с моим Егоркой общее есть. Он тоже иногда умный, а иногда – не очень.
Василий переглянулся с Синельниковым. Не хватало еще, чтобы Светка нас расшифровала. Она ведь далеко не дурочка в свои четырнадцать лет, а за последние месяцы войны и тем более после гибели отца действительно очень повзрослела.
Нет, он не ругался. Даже голос не повысил. Берия был слишком культурным человеком, чтобы перейти на «русский народный». Тихо так, спокойненько маршал натянул нас «по самое не балуй». Сровнял с горизонтом? Значительно ниже. Закопал.