Державин
Шрифт:
Много забот и трудов положил Державин, чтобы открыть в губернии народные училища. В Тамбове не было ни одного учебного заведения, если не считать гарнизонной школы для солдатских детей, где учили «барабанной науке», умению бить в барабан. Уроки грамоты давал желающим один заштатный пономарь, но выучивал он только чтению — парализованная правая рука не позволяла ему писать. В помещичьих имениях встречались иногда свои Вральманы, иностранные гувернеры, но тамбовские Митрофанушки узнавали от них не больше, чем фонвизинский недоросль.
Бесплатные народные училища в Тамбове и уездных городах, как всякие новшества, были встречены враждебным недоверием среди мещанства и купечества. Из всех уездов
Но Державин, вооруженный указом правительства об открытии народных училищ, разъяснял, убеждал, приказывал, и новые школы возникали в Козлове, Лебедяни, Елатьме, Моршанске и других уездных городах.
В Тамбове в сентябре 1786 года открылось торжественной церемонией Главное народное училище. Державин написал речь о пользе наук и училищ, которую выучил и прочитал тамбовский житель однодворец Захарьин. Речь, автором которой считали самого Захарьина, очень понравилась, была позже напечатана в Петербурге, и оратор получил награду.
Будничная жизнь тамбовских училищ налаживалась, однако, с трудом — не хватало учителей, не было учебных принадлежностей. Державин на свои деньги выписывал из Москвы аспидные доски, грифели, рейсфедеры и где только мог вербовал учителей, находя их главным образом в духовных семинариях в Рязани и Нижнем Ломове. При объездах губернии Державин всегда посещал училища, слушал уроки и принимал участие в экзаменах.
В январе 1787 года Тамбовская губерния подверглась сенатской ревизии. Сенаторы осмотрели уездные и губернские учреждения и остались довольны виденным. Рапорт сенаторов, вслед за которым Державин получил орден Владимира третьей степени, был первым и последним одобрением со стороны властей его губернаторской деятельности. Сразу затем для Державина началась полоса тяжелых испытаний. Они обрушились со всех сторон: преследования по службе, сплетни, клевета, судебный процесс, денежные затруднения и неудачи. Нужна была большая стойкость, чтобы пройти через эти испытания и отразить удары многочисленных противников.
Независимый и прямой характер Державина, его нетерпимость к злоупотреблениям, искреннее желание трудиться на пользу государства находились в разительном противоречии с устоявшимся укладом чиновничьего круга в Тамбовском наместничестве, как это было и в Петрозаводске. Наместник Гудович остался недоволен уже самыми первыми шагами тамбовского губернатора, например его заботами об арестантах. Гудович сейчас же донес сенату, что Державин потворствует заключенным и «вместо рабочего дома построил белые тюрьмы». Он оставил без внимания непорядки и растраты, обнаруженные Державиным в казенной палате, и доносил в Петербург, что тамбовский губернатор занимается «по большей части сочинением пустых следствий, газет и тому подобного». Гудович никак не хотел наказывать изобличенных во взятках чиновников, в том числе тамбовского вице-губернатора Ушакова, директора экономии Аничкова — ближайших сотрудников Державина. Они знали об этой поддержке Гудовича и потому продолжали пользоваться своей властью по-прежнему, открыто смеясь над попытками Державина призвать их к порядку.
Державин, и вообще-то не отличавшийся терпением, был крайне раздосадован на чиновников и на генерал-губернатора, а потому еще более склонялся в сторону крайних и скорых мер, в проведении которых ему не могли бы успеть помешать ни начальник, ни подчиненные. Этим самым он не раз давал повод для упреков в превышении власти, о чем немедленно его противники докладывали в Петербург.
Пользуясь тем, что Державин везде отыскивал и закупал кирпич для городских построек, первый тамбовский
Державин пришел в бешенство. Он требовал предать суду обманщика купца и взяточников из строительной комиссии и писал наместнику: «Ежели сие столь бесстрашное и явное похищение казны в основателе, можно сказать, по здешнему месту многих плутовств, Бородине, по законам строго не накажется, то я безнадежен произвести здесь что-либо полезное: ибо один худой или добрый корень бывает многим себе подобным отраслям причиною».
Однако протесты Державина остались без последствий. Гудович не только не стал преследовать Бородина, но и согласился предоставить этому явному мошеннику винный откуп в Тамбовской губернии на четыре года. По тогдашним правилам откупщик платил в казну определенную сумму и за это имел монопольное право торговать водкой в пределах губернии. Щедро подкупленные Бородиным, чиновники заведомо преуменьшили сумму откупных денег, нанеся убыток казне, как подсчитал Державин, в полмиллиона рублей.
Сдача откупа Бородину была проведена помимо Державина. За его спиной тамбовские чиновники отправили документы в канцелярию наместника и сразу получили его утверждение: деньги Бородина в Рязани значили едва ли не больше, чем в Тамбове. И, несмотря на бурные обращения Державина к наместнику, его предупреждения о недобросовестности Бородина, откуп остался за хитрым купцом.
А когда через год Бородин прогорел, объявил себя банкротом, виновным в убытках казны оказался Державин. Гудович провел через сенат, где его охотно поддержал генерал-прокурор Вяземский, указ о том, чтобы Державин заплатил за Бородина штраф в семнадцать тысяч рублей! Вот что значило для Державина стать неугодным наместнику и петербургскому начальству.
Вскоре вышла и совсем неприятная история. Русская армия, вступившая осенью 1787 года в войну с турками, очень плохо' снабжалась продовольствием и фуражом. Главнокомандующий Потемкин отправил своих комиссионеров в хлебородные губернии для закупки провианта. Деньги они должны были получать у губернаторов, о чем состоялся особый указ.
В Тамбовское наместничество за хлебом приехал от Потемкина купец Гарденин. Заключив сделки с помещиками и раздав им авансы, он пришел к Державину за деньгами, намереваясь в Тамбове получить тридцать пять тысяч рублей согласно разнарядке из Петербурга. Эти деньги нужны были немедленно, чтобы успеть купить и отправить хлеб на юг речным путем, дешево и быстро, не упустив полую воду. При задержке расчета помещики могли отказаться от сделок.
Державин со всей серьезностью выслушал Гарденина и заверил, что Тамбовская губерния выплатит свою долю. Но сказать оказалось легче, чем сделать.
Финансами распоряжалась казенная палата, председатель палаты вице-губернатор Ушаков — враг Державина — отказал в выдаче требуемой суммы, ссылаясь на то, что денег нет. После строгих настояний Державина Ушаков кое-как выдал семь тысяч рублей и, чтобы прекратить дальнейшие требования, уехал из Тамбова в свою деревню.
Что тут оставалось делать Державину? Писать наместнику, в Рязань — уйдет много дней, армия останется без хлеба. Распорядиться самому? Но ведь какой шум подымут неприятели Державина за такое неслыханное самоуправство! А голодные солдаты? Неужели они должны страдать из-за чиновничьих придирок и нерадения губернатора?