Держи хвост пистолетом

Калинина Дарья Александровна

Кошара расположилась на небольшом пригорке. Небольшом по местным меркам, где-нибудь в средней полосе России этот пригорок вполне можно было бы назвать крутой горой. Мы начали свое восхождение к кошаре с того, что попытались найти дорогу в густом колючем кустарнике, которым заросли склоны пригорка. С первой попытки нам это не удалось, наконец Мариша разглядела в сплошных зарослях едва заметный просвет, и мы ломанулись в него, стараясь производить как можно меньше шума.

– А зачем мы сюда идем? – внезапно осенило меня. – Какая нам разница, кто тут прячется?

– А

вдруг это премьер? – таинственным шепотом произнесла Мариша. – Ты только подумай, как все ловко получится. И к боевикам тащиться не придется, плевать нам на них, пусть полковник сам с ними разбирается. А мы с премьером укатим домой, где будем пожинать плоды его благодарности.

– С чего это ему быть нам благодарным, если он тут прячется, а мы его найдем, и все его старания насмарку, – возразила я, но все же мысль о том, что отпадет нужда в визите к бандитам, приятно грела душу.

Внезапно мы услышали голоса. Говорили однозначно не по-русски, и потому тоскливо засосало под ложечкой.

– Хотя что с того, что они говорят на какой-то тарабарщине, совсем не обязательно, что это чеченцы, – напомнила я себе, но легче почему-то не стало.

Потом послышался звук передергиваемого затвора, и тут я всерьез затосковала. Когда пришло время сдаваться в плен, делать это решительно не хотелось.

– Слышишь, это они, – в полном упоении пробормотала Мариша у меня за спиной. – Карта у тебя?

Я поспешно ощупала себя, карта была на месте. Страшно даже подумать, что было бы с нами, если бы ее там не оказалось.

– Пошли сдаваться, – скомандовала Мариша. – Помнишь, что нужно говорить?

– Что мы заблудились, – тоскливо замямлила я. – Заблудились, наткнулись на сарайчик, стали искать, чем бы перекусить, и совершенно случайно нашли эту карту.

– Да не карту, балда, а тайник, а уж в нем и лежала карта, – поправила меня Мариша.

И мы пошли сдаваться. Сделать это оказалось легче легкого. Не успели мы оглянуться, как перед нами уже стоял рослый, усатый и бородатый горец. Определить его национальность вот так с ходу мы затруднялись, но выглядел он законченным бандитом. Вся правая половина его лица, не скрытая бородой, была изуродована ожогом, нос сломан в нескольких местах, а в руках он сжимал карабин. Я открыла рот, чтобы выпалить тщательно заготовленную и заученную ложь, но неожиданно для самой себя дико завизжала. Ну, честное слово! Я вовсе не собиралась визжать, это получилось чисто инстинктивно.

Мужик со шрамом шарахнулся в сторону, прикрываясь своим автоматом, словно мой визг мог проделать в нем дыру, а ему на помощь явились еще трое. При виде их Маришины нервы тоже не выдержали, и она присоединилась к моему визгу. Видимо, мужики жили в этой кошаре уже достаточно давно, потому что заросли бородами окончательно и бесповоротно. Никакой хваленый «MACH-3» тут бы им не помог. Воняли они тоже соответственно, а уж про то, что зубы они не чистили, а если чистили, то использовали для этих целей исключительно чеснок, и говорить не приходилось. И так каждому мало-мальски знакомому с бытом горцев понятно. В общем, в темноте они выглядели просто жутко.

Мы с Маришей дружно

развернулись на месте и, не переставая визжать, сделали попытку удрать. Но то ли мы разворачивались слишком медленно, то ли наши противники натренировались на ловле одичавших овец, но я внезапно почувствовала, как мне в волосы вцепляется чья-то рука и отпускать их не собирается. Мне мои волосы дороги. Не потому, что они какие-то особенные, просто они мои, и точка. Чужих мне не надо, но и свои я каждому встречному-поперечному оставлять не стану. Поэтому я довольно быстро сообразила, что раз мужику так приглянулись мои волосы и расставаться с ними он не собирается, то и мне бежать особого смысла нет. Мариша, как я заметила, пришла к такому же выводу чуть поздней, может быть, потому, что горец, который погнался за ней, сначала пытался удержать ее за ворот рубашки, а к своей одежде она всегда относилась на редкость беспечно.

– Кто вы такие? – поставив нас рядом, спросил мужик со шрамом. – И как вы тут очутились?

При этом он разглядывал нас, и увиденное ему нравилось.

– Вы тут одни? – спросил он, не дождавшись ответов на свои первые два вопроса.

Видимо, его не слишком интересовало, откуда тут взялись два аппетитных кусочка, а вот что с этими кусочками делать, его занимало, и здорово. На его последний вопрос я утвердительно кивнула головой, а Мариша ею покачала. Сделали мы это одновременно.

– Как это? – растерялся мужик.

Но тут послышался шум ломаемых веток, и из кустарника появился исцарапанный и окровавленный Илья, который крикнул что-то четырем горцам. Похоже, это было весьма действенное заклятие, потому что злые духи мигом заулыбались и превратились в славных парней, которые любезно проводили нас к себе, угостили сыром, зеленью и хлебом, а также сообщили, что они сегодня днем, когда спускались с гор в долину, видели следы двух бронетранспортеров.

– У нас тут овцы, – сказал тот горец, который первым увидел нас, – а если бандиты их найдут, то прирежут и сожрут. Для того мы их растили? Поэтому мы угнали овец повыше, а сами остались здесь. А вы чего тут?

Илья снова начал говорить, судя по телодвижениям, он рассказывал про свои неудачные поиски проклятого жука.

– Это вам в деревню надо, – сказал старший из пастухов. – Там никто сады не опрыскивает уже много лет, химикаты нынче слишком дороги, да и на продажу плоды возить опасно, а для себя какой дурак станет опрыскивать? Только вы, как спуститесь с холма, идите по левой дороге и через час окажетесь на месте. А по правой я вам не советую идти, следы военной техники мы видели именно на ней.

– Спроси у них, не видели ли они тут одинокого мужчину в самом расцвете сил, который прячется где-нибудь в заброшенной хижине и питается дикими травами и тем, что растет на соседских огородах, – попросила Мариша у Ильи.

Илья спросил, но четверо в ответ только засмеялись и покачали головами.

– Ну и черт с ним, – мрачно пробубнила Мариша. – Видит бог, я сделала все, что могла. Пусть теперь на себя пеняет, вот найдет его Махмед, обратит в мусульманство, и что этот бедняга будет дальше делать?