Держись от меня… поближе!

Рымарь Диана

Глеб прошел за Адель вглубь коммунальной квартиры.

Обстановка, мягко говоря, небогатая, но здесь было чисто и относительно уютно. В кухне стоял большой стол, идеально вымытая плита и множество разномастных стульев.

— Знакомься, — Адель указала на круглую старую женщину, — это баба Нюра, а это… — она указала на мальчишку с розовыми щеками и очень внимательным цепким взглядом, — мой сын, Борис!

— Очень приятно, Глеб.

Он кивнул старухе, подошел к малышу и подал ему руку. Было забавно почувствовать

хватку совсем маленького человечка.

Так сложилось, что раньше с детьми Жаров особо дела не имел. Он у матери — единственный сын, двоюродных братьев и сестер тоже не было. Многие друзья уже обзавелись детьми, конечно же, но Глебу как-то не доводилось с ними нянчиться. Вот теперь, видно, придется искать подход.

«Хорошо хоть у Адель не девка, с пацаном проще — футбол, хоккей…» — хмыкнул он про себя.

— Вы так дружны с соседями, что спокойно сидите все вместе на кухне? — спросил Глеб, чтобы как-то нарушить затянувшуюся паузу.

— Только с бабой Нюрой, — ответила Адель. — Остальные тут редко показываются. Всего в квартире пять комнат: одна закрыта уже много лет, соседи из другой укатили в отпуск в деревню, в третьей живет студентка, но она ужинает у себя. Вот баба Нюра и мы с Софочкой тут королюем…

— С Софочкой?

— Я временно живу у двоюродной сестры, — пояснила Адель, — но нет в нашей жизни ничего более постоянного, чем временное, правда?

— Мудро… — отметил он, усаживаясь на отведенный ему стул.

— Мы будем картошкодоги? — весело захлопал в ладони малыш.

— Это что за блюдо такое? — нахмурил брови Глеб.

— Тебе понравится, — как-то слишком уверенно заявила Адель.

«Интересно, она вообще готовить умеет?» — мелькнула в его голове запоздалая мысль.

Впрочем, из рук Адель он съел бы даже золу и сказал, что вкусно.

Воробушек чувствовала себя на кухне вполне уверенно. Сварила картошку, потерла ее на терке, каким-то чудом превратила в тесто и принялась заворачивать в это дело сосиски.

Масло на сковороде жадно зашкварчало, принялось щедро золотить бока картофельных хот-догов. Адель только и успевала вовремя их доставать, укладывать на тарелки.

— Мне! Мне! Мне две! Три! — пищал пацаненок.

— Так две или три? — спросила с усмешкой Адель.

— Четыле! — безжалостно перековеркал он вроде бы совершенно простую цифру.

— Четыре так четыре…

Адель подмигнула ему, положила на тарелку хот-дог и быстро разрезала на четыре части. Пододвинула к нему кружку с какао. И малец повелся…

— Четыле! — повторил важно и принялся уплетать.

— В него всё равно больше не поместится.

Адель улыбнулась Глебу.

Очень скоро картошкодоги достались и ему, и бабе Нюре, а заодно кружки с ароматным травяным чаем, порции салата из пекинской капусты, горошка и огурцов. Вроде бы простая еда, совершенно без изысков,

но Жарову было даже вкуснее, чем в ресторане, где недавно ел с Адель мраморную говядину.

Он успел вместить в себя две порции картошкодогов, когда дверь вдруг открылась, а на пороге появилась угрюмая шатенка примерно одного с Адель возраста, даже чем-то на нее похожая.

— Тетя! — запищал Борис.

Она недоверчиво посмотрела на Жарова.

И тут вдруг Адель начала виновато ей улыбаться.

— Софочка, это Глеб… — Воробушек представила его почему-то с опаской.

— Ах, Глеб, значит… — вдруг еще больше разозлилась та. — Ты по доброй воле его позвала на ужин?

— Позвала, — кивнула Адель.

— Ах так, значит… — И тут сестра Воробушка обратилась прямо к Жарову: — Ты мне должен синее шелковое платье и туфли!

— Что-что? — Глеб опешил, не зная, что ответить на столь необычную просьбу.

— Софа, да брось ты… — попыталась успокоить сестру Воробушек.

— Ну уж нет! — возмутилась та. — Адель, помнишь, мы на первом курсе университета пошли с тобой на дискотеку? Помнишь, что там было?

По глазам Воробушка Глеб тут же понял — помнит.

Еще бы ему понять, в чем дело, совсем было бы хорошо.

— Ты наговорил ей кучу гадостей и дернул ее за платье сзади! У нее шов разъехался на боку, а это я ей одолжила платье, между прочим. А потом, когда Адель убегала из того зала, еще и каблук сломала. Туфли, между прочим, тоже были мои!

И тут Глеб вспомнил…

Единственный раз застал Адель на дискотеке. Был очень рад этому обстоятельству. Ужасно хотел пригласить ее танцевать, но не решался, знал — пошлет. Битый час следил, наблюдал за тем, как Воробушек подпирала стенку. Также заметил, как на нее заглядывался один очкарик из совсем дохлых ботаников.

Ну в самом деле, не мог же он позволить ей выйти танцевать? Вдруг тот ботаник пригласил бы ее на медленный танец. Потом-то он этого очкарика выцепил за углом университета, объяснил по-человечески, на кого можно смотреть, а на кого нет. А когда вернулся, Адель уже не было. Он не знал, что порвал ей платье, и о каблуке тоже не знал…

— Она может прощать тебе всё, что угодно, но платье и туфли ты должен лично мне! — огрызнулась на него София.

— Да понял я, — кивнул Глеб с усмешкой. — Будет тебе платье с туфлями.

— Ну и ладно… — кивнула та и как ни в чем не бывало села за стол. Больше косых взглядов в сторону неожиданного гостя не бросала.

Когда все сосиски были съедены, а чай выпит, сын Адель вдруг заголосил:

— Хочу еще картошкодоги! Хочу! Хочу!

Глеб внутренне сразу напрягся. Сразу вспомнилось, как в детстве при любой подобной просьбе мать рявкала на него что-нибудь типа «перетерпишь, дармоед!», могла еще и подзатыльник дать, если сын не успокаивался.