Держись подальше!
Шрифт:
— Никогда, — подтвердила и тут же вскрикнула, роняя голову на мужское плечо, потому что Паша резко вошёл в неё.
Рванул блузку в стороны, обнажая грудь, и по тому, как темный взгляд опасно заблестел, Ал поняла, что сделала сегодня правильный выбор в пользу бежевого цвета. Пуговки глухо рассыпались по полу. Девушка выгнулась, поддаваясь навстречу его неистовому члену, без остановки таранящему нуждающееся в нем тело.
Дубнов жадно и больно прикусил сосок через ажурную ткань, вырывая из Алексы вскрик. Он наказывал таким образом, а ее тело будто сошедшее с ума только сильнее воспламенилось. Господи, хоть
Алекса крепко обхватила ногами торс Паши, а сама алчно гладила ладонями напряженные плечи, шею, чувствуя, как ее распирает сумасшедшим болезненным удовольствием.
Вот оно то состояние тотального помешательства, которого так избегал Дуб. Когда невозможно держать себя в узде. Когда смотришь на нее, такую красивую, потную, прикусывающую губы и не отводящую пьяного взгляда. Когда слово «любимый», произнесенное на эмоциях, звучит как благословение для грешника. Он знал, что стоит пустить ее глубже в себя, как ему снесет крышу, и так и произошло. Ревность невозможно контролировать. Запихнуть в дальний ящик, посадить за решетку эту суку нереально, потому что она настолько мощна в своих проявлениях, что даже самая сильная ограда ее не удержит. Разорвет к чертям любую сталь.
Так и Пашу сейчас разрывало, стоило вспомнить ублюдка рядом с ней и то, как она покорно слушалась его.
Алекса больно впилась зубами в мужскую шею, чтобы не стонать, но Дуба это только сильнее горячило. Обхватив руками стройные бедра, с характерными шлепками врезался в горячую мокрую плоть, заставляя тело Алексы безвольной куклой ездить по мрамору и цепляться за него пальцами. С накатывающим цунами удовольствием чувствовал, как член скользит вдоль скользких стенок, начинающих сильно сжимать его изнутри.
Алекса с трудом оторвала зубы от кожи парня, оставляя на ней кровавые бороздки и, как слепой нуждающийся котенок, нашла его губы. Лизнула и проникла в рот языком. Горячая маленькая девочка. Совсем не та холодная стерва, которой казалась с самого начала. Паша с силой прижал ее к себе, целуя исступленно, с нажимом. Приподнял под ягодицы, снимая со столешницы, и упер в стену, не прекращая вбивать себя в нее.
— Па-ша, - как же по-особому звучит его имя в ее исполнении, — мне так хорошо с тобой, — надрывным шепотом, глаза в глаза. Хмельные, полные невысказанных слов, ведь сказать ей хочется совсем другое, но пока страшно.
— Твой парень вернулся? — тяжело сглотнув, ухмыльнулся Паша, обдавая ее дробленным дыханием.
— Еще полчаса назад, — признала Фостер, дергаясь от очередного глубоко толчка, растягивающего до предела тело и приближающего к оргазму.
— Дурочка, — глухо прохрипел Паша, с примесью горячей нежности вонзаясь в исцелованные губы, — моя бесячая девочка.
Ал замерла под силой обрушившегося наслаждения, а после задрожала, скуля и кусая губы, чтобы не кричать. Пораженная мощью такого сильного фейерверка внутри, добравшегося до самых потаенных уголков расслабившегося тела, видела свое отражение в расширенных зрачках напротив и понимала, что хочет вот так всегда. Только с ним. Не скрывая эмоций. Злясь. Ревнуя. Крича друг на друга, а после топя в удивительной нежности. Любя каждой клеточкой тела, потому что именно это чувство она испытывает
Глава 46
— Что это?
Запекшаяся кровь на футболке Паши заставила Алексу довольно быстро вернуться в реальность. Пока парень стоял упираясь кулаками в стену и восстанавливал дыхание после их бурного примирения, девушка обнаружила ужасное пятно прямо рядом с дырой на чёрной ткани.
Резко дернула подол вверх и ужаснулась. Фантомная боль волной прокатилась под кожей, стоило увидеть большой порез на правом боку у парня.
Паша посмотрел вниз.
— Боевое ранение, — хмыкнул, стянув через голову футболку и стараясь не морщиться от нарывающей боли. Пока его внимание было сконцентрировано на Алексе, все остальное отошло на второй план, а теперь мозг начал улавливать собственный организм. — Какие-то отморозки жаждали обогатиться моим мобильным. Но я ведь не богатенький Пиноккио и просто так раздавать телефоны каждому желающему не могу, — развёл руками, — пришлось бороться за девайс. Я таки его отстоял.
Улыбнулся, намеренно не высказывая свои подозрения об участии в инциденте Колина. Малышке этой детали знать не нужно.
Алекса перевела ошеломленный взгляд с пореза на Пашу.
— Это ни капли не смешно, — сказала серьёзно, — ты мог пострадать. Нужно в полицию заявить.
— Я тебя умоляю. Жив-здоров и довольно активен, — подмигнул, нагло обведя ее сытое тело хищно-удовлетворенным взглядом.
— Это я заметила и очень хорошо почувствовала. Но так нельзя. Нужно хотя бы промыть рану.
— Ну вот и займись этим, — предложил Паша, — подлатаешь меня немного, и после твоих исцеляющих ручек я сразу же стану как новенький.
— Латать не буду, — категорично покачала головой Алекса, подталкивая пострадавшего в комнату, — но сделаю все, что могу. Ложись пока.
— Раздеваться, доктор? — крикнул Дуб вслед исчезнувшей в ванной комнате суетящейся малышке.
— Нууу если хочешь, чтобы я промыла хлоргексидином тебе не только рану, то давай, — вернувшись, с улыбкой сказала Алекса и поставила на край кровати коробку с медикаментами.
— Нет уж, спасибо, — хохотнул Паша, — не хватало ещё, чтобы от моего члена разило медикаментами.
— А какая разница? Все равно через штаны никто не почувствует, — прищурилась Фостер, щедро смачивая большой ватный спонж жидкостью.
— Ну вдруг ты решишь мне, больному и умирающему пациенту, сделать минет? А от меня несёт за километр.
Алекса рассмеялась, вызывая у Дуба в груди взрыв щемящей нежности в ответ на звонкий смех. Порванная блузка, запахнутая девчонкой, разъехалась в стороны, предлагая Паше вид, от которого у него слюна во рту собралась. Два аппетитных полушария груди под изысканным кружевом так и манили снова взять их в рот, ласкать, кусать, облизывать.
— Ложись на бок, — прервала поток пошлых мыслей Алекса. — Если бы все больные и умирающие так занимались сексом перед смертью, наша планета бы не выдержала такого количества населения.
Наблюдая за смешинками в глазах Ал, Паша, как послушный пациент, осторожно улегся на бок.
— На вот, зажми в зубах, — протянув ему скрученное полотенце, со всей серьёзностью сказала горе-доктор.
Паша покосился на странного вида обезболивающее.
— Спасибо, обойдусь.
— Будет больно!