Держите фармацевта! или Лавка в захолустье
Шрифт:
— Это Олимпий Ладиславович в могилу с собой унес, а Блинцовка молчит, не хочет признаваться. А ты, Настя, надолго к нам? Или скоро в столицу вернешься?
— Надолго. Буду заниматься зельями, как дед завещал.
— Идем ко мне в хату, пока Матвея нет, у меня к тебе дело. — Она внимательно посмотрела мне в глаза. — Раньше я у Олимпия Ладиславовича травы покупала… Но и твои попробую.
В доме, похожем на наш с Игнатом почти один в один, мы прошли сени и попали в гостиную. Чуть менее светлую, чем наша, с чуть более низкими потолками, но все равно уютную.
София Дмитриевна потянулась к шкафу.
— Вот. Такие таблетки мне лекарь от сердца прописал, но не помогают они. — Она разложила содержимое кастрюли на столе. — Можешь, мне их травами заменить?
Я с опаской подошла и принялась изучать названия, которые привычным образом дублировались на латыни. Лекарства оказались очень простыми. Почти бесполезными. Не помогут, но и не навредят.
— Могу, — кивнула. — Скажите, а почему вы храните их в кастрюле?
— Так мыши одолели. Что им ни делай, все без толку. Даже кота не боятся. Только так и спасаю свои таблетки.
Мое сердце отлегло.
— Вот, возьмите, — она протянула мне серебряную монету. — Этого хватит?
— Хватит, еще и останется. — И я еще раз перебрала лекарства. — У вас давление низкое и брадикардия… У меня есть рецепт настойки на нескольких травах, очень хорошо подойдет. Еще могу предложить отвар женьшеня.
— Он же дорогой, а мой Матвей… — вздохнула она, — скажет, что пустяки этот женьшень.
— Это в качестве сдачи.
— Хорошо, — кивнула соседка. — Только все равно не говори Матвею.
Я согласилась, и мы попрощались.
Крепко сжимая серебряную монету в кулаке, я вернулась в дом. Спрятала ее в тайник в столе комнаты и направилась в ягодник. Его я на предмет вредительства рассмотреть не успела.
Кусты выглядели так, словно по ним прошлась рука графического дизайнера. Одна часть была с зелеными побегами и изумрудными листочками, другая — мертвая, без листьев и почек, с почерневшими тростинками ветками.
— Батюшка водой заливал, после того как их керосином отравили, — раздался за моей спиной мрачный скрипучий голос. — Десять ведер в день на каждый куст.
— Помогло?
— Как видишь. — Он подошел к кусту смородины и провел рукой по изумрудным листочкам. — А ты… совсем память батюшки не щадишь.
И он, махнув рукой, быстрым шагом вышел из ягодного закутка.
А я вернулась в дом. Раз я решила заниматься проблемами по мере их поступления, то прямо сейчас мне следует разбираться с Блинцовкой. Что у нее на уме, я понятия не имела, но потенциал возможных неприятностей пугал. В идеале было бы мягко и мирно разойтись с ней. Но я шкуркой чувствовала, что просто так она не отпустит меня из своих лап.
Глава 19
Бессонная ночь давала о себе знать. Голова снова потяжелела, а все тело навязчиво загудело. Однако я не стала отвлекаться на собственное самочувствие и отправилась в сени за сырьем, чтобы чуть позже приготовить из него настойку для Софии Дмитриевны.
Уже по одному ее бледному лицу с синеватыми губами было понятно, в чем проблема. А лекарства, которые она мне
Конечно, я не собиралась озвучивать свой предварительный диагноз. Ни к чему рассказывать соседке, что электрический сигнал теряется между предсердием и желудочком и сердце не выплескивает кровь в артерии. Но, хотя вылечить ее я не смогу, улучшить работу сердца было в моих силах.
Продираясь сквозь баррикады из ящиков, под которыми ночевали куры, я прошла к чулану. Самих птиц Игнат выпустил еще на рассвете, а ящики, словно мне на зло, разбросал лишь бы как.
Я открыла сундук и, перебрав многочисленные вязанки и пакеты с сырьем, отыскала листья красавки. Эта травка будет основным действующим веществом, и надо ее совсем немного, иначе лекарство превратится в яд. Потом нашла лист ландыша и корневище валерианы. Их возьму в двойной пропорции.
Подхватив пакетики, я вернулась в дом. Измельчила сырье и замерла на месте.
Вот я сонная тетеря! Могла ведь у Софии Дмитриевны спросить, где местные покупают керосин. Но отвлеклась и напрочь забыла про топливо. Первым порывом было вернуться и все выяснить, но вспыхнувшее перед глазами перекошенное лицо Матвея Ивановича мгновенно охладило мой пыл.
Завтра натоплю печь и первым делом займусь приготовлением настойки. И я засыпала измельченное сырье в отдельную склянку. Жаль, нет у меня ментола. Впрочем, хоть он и считается обязательным, толку от него сердцу минимум. Так что им можно пренебречь.
И я потянулась к женьшеню, уже для себя. Выпила еще полчашки и почувствовала, что щеки кольнула сотня мелких иголок, а потом их и вовсе словно лизнуло пламенем. Перебрала я природного энергетика, что и говорить, но по уважительной причине: сегодня мне предстоит важное знакомство и пройти оно должно без сучка и без задоринки.
За любимым занятием время пролетело незаметно и приблизилось к трем часам пополудни. Если я хочу успеть в детский дом, то мне надо поторопиться.
Я выскочила из кухни в наполненную светом гостиную и, повертевшись на месте, придирчиво осмотрела себя. Платье выглядело неважно: пятно на подоле, полинявшая синяя краска, торчащие из швов нитки. И кофта была ему под стать, с захватанными карманами и в катышках. Чулки требовали немедленной стирки, и я их сняла. Ногам сразу стало прохладно, но надеть грязное было выше моих сил.
Напоследок мазнула взглядом по туфлям-лодочкам со сбитыми носами, накинула куртку Игната и вышла на улицу.
Конечно, не помешал бы маскировочный наряд, но образ, в котором я ходила на почту, сейчас не подойдет. А другой придумать не из чего. Да и стоит ли? Ведь дети не такие, как взрослые. Они проницательные и не зашоренные. Раскусят они меня в любой маскировке. Поэтому лучше попробовать быть собой. Главное, по пути не встретить еще какую-нибудь жертву Насти.
Где находился детский дом, я примерно представляла. Вчера по пути на почту я неплохо осмотрела Ведуны и точно знала, что идти надо по дороге, берущей начало от середины поселка и ведущей в сторону поля. Того самого, за которым Светлый лес. Двухэтажное строение с крышей из шифера и множеством окон, в которое упирается дорога, наверняка детский дом и есть.