Дерзкая игрушка Шаха
Шрифт:
Шах сделал жест ладонью и отец послушно замолчал.
Я горько улыбнулась. Ну, надо же. Под его дудку все пляшут как покорные овечки. Только вот со мной он не угадал. Я с ним ни за что не буду…
– У тебя десять минут, Лали. Пока я допиваю свой кофе, – он показал взглядом на чашку, стоящую перед ним. – Потом ты едешь в мой дом.
– Я не выйду за вас замуж! – я упрямо сжала губы.
– Разве я сказал, что хочу на тебе жениться, девочка? – скривил свои в ответ Шамиль. – В жены мне нужна была
Глава 2
Показать ему средний палец не позволило мне не только строгое воспитание. Но и собственная гордость.
Я же магистр уголовного права, как-никак! Я преподаватель!
Но хотелось безумно!
Потому что этот хам активно напрашивался. Отчаянно нарывался даже, как сказали бы мои студенты.
– Я весьма вам признательна за такую честь, – последнее слово я просто утопила в сарказме. – Но никак не горю желанием изображать послушную овечку на простынях вашей постели.
– Лали!
На возмущенные голоса родителей я уже не обращала внимания. Им же все равно на его отвратительное требование?
Ну, вот и мне…
Будет все равно.
– Ты немного не поняла меня, Лали, – Шах мягко улыбнулся. Раскатил мое имя на языке так, что у меня скулы свело. – Я ведь не спрашиваю твоего согласия. Я просто поставил тебя в известность. И да, твои минуты стремительно истекают. Как и мое терпение.
Нет, серьезно, можно уже ему средний палец продемонстрировать?
– Быстро собери ее, – коротко приказал отец маме.
Она послушно встала и подошла ко мне:
– Лали, идем.
– Я никуда не пойду! – отчеканила я.
Я даже не смотрела на нее. Мы фехтовались взглядами с Шахом и я отчетливо понимала, что проигрываю вчистую.
Столько силы я еще не встречала ни у одного человека!
Понятно, почему удрала сестра. Рядом с ним просто находится сложно. А уж вот так смотреть ему в глаза и возражать…
Я сдалась.
Вильнула взглядом в сторону. Почувствовав пальцы матери на руке, очнулась.
– Лали… Подчинись.
Шахтаров показательно громко отставил опустевшую чашку на блюдце. Хрупкий фарфор звякнул. Мне показалось, что звук был оглушительным, вонзился в сердце осколком.
Черт…
Неужели я проиграю?
Мозг подсказывал, что я уже проиграла. А сердце отчаянно кричало, что это невозможно. Это ненормально.
Это абсурд!
– Время вышло, Лали, – Шамиль Шахтаров поднялся. А за ним, как покорный слуга, подскочил и отец.
Я сжала пальцы в кулаки.
Могла бы, заскрипела бы зубами. Но настолько опозориться я себе позволить не могла.
И не убежать ведь! Я ему верила. Он размажет родительский бизнес. Раскатает по бревнышку.
И я останусь виновата в этом.
Да я уже крайняя!
Нездоровая злость на родственников накатила удушливой волной. Да почему я-то? Неужели я должна отдуваться за всех? Как так получается?
Обида сдавила горло удавкой.
Шах шел ко мне, а я изо всех сил сдерживала слезы. Смотрела на его адскую усмешку, на довольное лицо. И жутко хотела убежать.
Спрятаться в своей комнате, зарыться головой под подушку.
И проснуться. Убедиться, что этого страшного вечера никогда не было! Что от меня не отказались родители. Что меня не продали как овцу ради выгоды и покровительства какого-то чужого человека.
Я с ужасом смотрела, как он остановился передо мной.
Поднял руку, дотронувшись пальцами до подбородка. Провел ими по щеке, словно проверял на нежность.
Слеза не удержалась.
Скатилась по щеке. Упала на мужские пальцы. Но Шах никак не прокомментировал это. В глубине черных глаз мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.
Он медленно растер горячую каплю.
Мне показалось, что ему мое унижение было в кайф. Она наслаждался тем, что растаптывал меня при родственниках. Наслаждался своей властью над всей моей семьей.
И к этому монстру я должна уехать?
Разве никто не понимает, ЗАЧЕМ он меня забирает? Я же просто дань. Откуп. Девка для постельных забав, которая будет расплачиваться своим телом за грехи других.
Где же хваленая гордость и защита чеченских девушек? Проклятые позеры…
Сдавленный стон вырвался сквозь сжатые зубы.
Шахов приподнял иронично бровь:
– Лали? Хочешь мне что-то сказать?
– Д-да, – рвано выдохнула я. Меня трясло как в лихорадке. Но приходилось стоять. Держать спину. Если все перед ним сгибались, то я – не буду. – Хочу попросить.
– Проси, девочка, – усмешка тронула уголки его губ.
Надо же, смилостивился…
– Я хочу, – голос сорвался в рыдании, но я проглотила ком в горле. Набрала воздуха в грудь побольше. Мне просто надо успеть выговорить. – Я хочу попросить, чтобы ты не забыл.
– Лали, – предупреждающе вякнул откуда-то из-за спины Шаха отец.
Но ни я, ни Шах не оглянулись. Сейчас между нами никого не было.
Только мы вдвоем.
Это только наша война.
– О чем?
– Никогда не забывай, Шамиль, – прошипела я. – Никогда не забывай о том, что я тебя ненавижу.
Я слышала, что где-то сбоку вскрикнула от испуга мама. На грани сознания донесся взбешенный крик отца.
Но Шах даже не пошевелился.
Не дрогнула под его руками и я. Мы сцепились взглядами как звери. Могла бы я им убивать – от Шахтарова уже остался дымящийся труп. Но у него сжигать глазами получалось куда лучше.