Дерзкая. Пленница (тело)хранителя

Тимина Светлана

– Так мы что, не зря платье сохранили? – без злорадства, явно собираясь всего лишь разрядить обстановку, спросил Грей. – Пригодится. Тайгер?

Вместе с выстрелом по ногам очередному вторженцу в сознании словно выстрелило вспышкой.

– Платье… твою мать. «Лонгрисс».

Все мои парни решили, что я сошел с ума. А я вспомнил, как заказывал Марине в этой конторе. Уже тогда к бирке был прикреплен чип отслеживания местоположения. Запомнил хорошо – его попытались перехватить на почте и заменить китайским ширпотребом.

Мой приказ

проигнорировали, не выбросили платье. Видимо, рассчитывали поживиться алмазами, которые остались. Но я разберусь с этим потом.

– Тихо, - известил Стингрей. – Они свернули атаку. Видимо, ждут приказа.

– Белов прибыл, - я зашел под навес, мрачно глядя на высокие ворота. – Что ж, попытаемся устроить переговоры…

Юля

Проклятый дождь стеной, да еще раскаты грома не давали шанса расслышать, что же просиходит на улице. Иногда сквозь шум ливня до меня долетали звуки, поразительно похожие на выстрелы. Чтобы не сойти с ума от страха, я заставила себя думать, что это петарды. Как в детстве.

То, что это не разборки двух бандитских кланов, а мое спасение, я поняла сразу. Тагир не сумел этого скрыть. Что я чувствовала?

Еще совсем недавно думала, что побегу навстречу отцу (у меня не было никаких сомнений в том, что он приехал лично), забуду про все те вещи, что о нем узнала, и поеду прочь из этого дикого места. Но сейчас мне не хотелось выходить из укрытия.

Я просто не знала, за кого я теперь. На стороне света или тьмы. И кто был представителем и какой именно стороны – тоже.

Когда отворилась дверь, шкафа-купе я все же обрадовалась на миг. Но рано. Это был всего лишь один из бойцов Тагира, которого тот прислал следить за мной. Стало не по себе.

Для этого мужчины хоть немного значила та горячая ночь, что мы провели вместе? Те откровенные разговоры, что позволили нам стать ближе и понять друг друга? Нет, видимо, нет.

Надзиратель восточной внешности бросил на меня злой взгляд. Я отказалась от намерения с ним заговорить, особенно когда он посмотрел на смятую постель, на подушки, хранившие два отпечатка головы, и хмыкнул. Я в его глазах была падшая женщина, наверное. И плевать, что могла оказаться в постели Тагира по принуждению, а не от собственного большого желания.

Кивнув пистолетом в направлении кресла, визитер показательно направил его м не в лоб. Я послушно села. Хорошо, что этот не смотрел на меня с вожделением – реши воспользоваться положением, Тагир вряд ли примчался бы меня спасать. У него были дела поважнее.

Иногда я вздрагивала от звуков выстрелов и раскатов грома. Когда в пелене дождя промелькнула черная тень, которая тотчас же упала, схватившись за ногу, конвоир больно ткнул меня под ребра пистолетом, заставляя сесть.

– Я бы прострелил тебе череп, если бы мог, - с ненавистью сплюнул он. – На глазах у твоего папаши.

– Тебе он… тоже что-то сделал? – не выдавая страха, тихо спросила я.

Но мой вопрос остался без ответа. И я осталась

сидеть в убивающей тишине. Прислушиваться к себе, к переменам в собственной жизни… осознавая, что Тагира могут убить. Это было похоже на огненные спирали – все больше. ярче, туже. Меня это осознание грозилось раздавить.

– Я хочу поговорить с отцом! – когда давление стало невыносимым я, сама того не желая, сделала свой выбор. – Отведи меня туда! Я скажу, чтобы не стрелял!

– Рот закрой, шлюха, - сплюнул на пол охранник.

– Да вы что, ждете, когда всех уложат?

– Положу тебя рядом, - видимо, в его функции входила лишь команда «выполнять приказы», а не думать своей головой.

Я сжалась в комочек и едва не расплакалась от бессилия. Не было даже мыслей о том, как меня так быстро отыскали. Только две мысли атаковали голову.

Тагир. Отец. Снова Тагир. Я должна была. Просто обязана что-то сделать, но что?..

А потом все прекратилось. Даже дождь больше не лил непроглядной стеной, а что грохотало – выстрелы или гром – я и сама не поняла. Расслышала шум отворяемых ворот и крики. А потом тишина.

Время замерло, превратилось в сгусток паники и неопределенности. А я как мантру повторяла про себя только одно: пусть никто не погибнет. Пусть все сведется к переговорам. Возможно, я смогу сделать так, чтобы Тагиру не причинили вреда. То, как я буду жить, зная, какое ужасающее преступление совершил отец, я не знала.

Наверное, я просто уйду из дома…

Запищала рация. Выслушав приказ, конвоир сделал жест пистолетом в сторону двери. На негнущихся ногах я последовала вперед, вздрагивая от каждого жеста за спиной. Что, если переговоры провалились, и у него приказ меня убить?

Но до места назначения мы так и не дошли.

Грохот взрыва и вслед за ними кавалькада пистолетных выстрелов лишили меня самообладания. Завизжав, я метнулась в сторону какой-то комнаты, абсолютно пустой, каким-то образом сумела повернуть замок и заползти под журнальный стол, закрыв уши руками.

Слезы душили меня. Тело сотрясала крупная дрожь. Я даже думать з была о том, что произошло и кто погиб в результате этих выстрелов и взрыва. Сейчас я думала только о себе. Кто бы это ни был, пускай не найдут меня в этом убежище. Я не хочу видеть ни Тагира, если это он был нападающим и убил отца… ни своего папу, потому что это будет означать лишь одно. Тагир мертв.

Когда зазвенело стекло, и что-то с шипением упало на диван, я закричала и зажмурилась. Запах едкого дыма вызвал приступ кашля и чихания. Но следом за этим вновь задребезжало стекло. Кто-то спрыгнул с подоконника. Я сжалась еще сильнее, стремясь слиться с ковром.

– Беляева? Ты Юля Беляева?

Я открыла глаза, когда меня схватили за ногу и поволокли из-под убежища. Синтетический ворс ковра опалил ладони и лоб.

Комната заполнялась едким белым дымом. На мужчине в камуфляже был респиратор и балаклава, из-за чего он выглядел устрашающе.