Дерзкие побеги
Шрифт:
Как-то Сергея Александровского повели на высочайший допрос, где вопросы задавал не кто иной, как сам Лаврентий Павлович Берия. Маленький плешивый человек в пенсне, пронизывая насквозь своим злобным взглядом узника, говорил: «Вы зря упорствуете, Александровский. Расскажите всю правду: как вы попали в плен, как вас завербовали в лагере и устроили вам побег, как вам удалось втереться в доверие к партизанам… Признайтесь во всем».
Александровский повторил Берии то, что до этого неоднократно говорил другим следователям. Видимо, Сергей Сергеевич надеялся, что Берия поверит ему и наконец правда восторжествует, его отпустят, и он вернется к своей Кларе и сыну. Но Берия, как и его предшественники, допрашивавшие Александровского, не поверил ни одному слову узника. Все еще надеясь выбить
Через три недели Александровского опять привели к Берии, который снова задавал подследственному те же вопросы. Узник так же упорно рассказывал правду и, к неудовольствию палача в пенсне, так и не признался в государственной измене. После допроса Александровского увели в подвалы Лубянки.
4 августа 1945 года Сергей Сергеевич Александровский, обвиняемый в шпионаже в пользу фашистской Германии, был приговорен к расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение. В том же году органы НКВД арестовали жену и сына Сергея Александровского. Постановлением Особого совещания НКВД Клару Давидовну и Александра Александровских как жену и сына «изменника Родины» выслали в Красноярский край.
Клара Давидовна, узнавшая о смерти мужа, долго пыталась выяснить, где и когда погиб ее Сергей, где он похоронен. Одна из справок, пришедших на ее запросы, говорила о том, что ее муж, Сергей Александровский, скончался от паралича сердца 18 ноября 1949 года. Только после реабилитации Клара Давидовна узнала правду: ее муж был расстрелян в застенках НКВД…
В сентябре 1956 года жена и сын Александровского были реабилитированы за отсутствием состава преступления. Тогда же Клара Давидовна получила документ, в котором было написано, что «постановление Особого совещания при НКВД СССР от 2 ав густа 1945 года в отношении Сергея Сергеевича Александровского отменено, дело за отсутствием состава преступления прекращено и он посмертно реабилитирован». Материалы следствия были признаны фальсифицированными.
Побег на самолете
В 1945 году заключенные фашистского концлагеря захватили на сверхсекретном полигоне военный самолет, подняли его в воздух, ушли от бросившихся вдогонку преследователей, пересекли линию фронта и благополучно приземлились в расположении советских войск. Пожалуй, эта история больше напоминает сюжет какого-нибудь приключенческого кинофильма, а не реальные события, произошедшие с узниками концлагеря. Так и хочется сказать, что такое бывает только в кино, а в жизни быть не может. Этот поистине фантастический подвиг совершил старший лейтенант Михаил Девятаев вместе со своими товарищами – Тимофеем Сердюковым, Федором Адамовым, Вадимом Емченко, Михаилом Емцом, Иваном Кривоноговым, Петром Кутергиным, Иваном Олейником, Николаем Урбановичем и Владимиром Соколовым.
Современники героев-девятаевцев, а также многие историки называют побег летчика и его товарищей фантастическим: ведь тот концлагерь, из которого сбежали узники, до них еще никто не покидал живым. И невольно вспоминаются строчки из стихотворения Е. Долматовского. Так и кажется, что поэт говорит в своем четверостишии именно о Девятаеве и его товарищах:
…Только мы не песчинками былиВ этом вихре,А ветром,Не легендою были,А былью.На счету летчика Девятаева множество боевых вылетов, во время которых лично им были сбиты девять фашистских самолетов. Свой последний, девятый самолет он сбил 13 июля 1944 года. Это тот самый день, когда раненый летчик был вынужден прыгнуть с парашютом из своего горящего «ястребка». Приземлившись и потеряв
В первый же день его, обгоревшего, с перебитой ногой, в полубессознательном состоянии, привели на допрос к немецкому офицеру. Фашист всяче ски пытался узнать от него хоть какие-нибудь данные о численности и расположении советских частей, об их командирах, о том, где сосредоточиваются ударные силы авиационных полков. На послед ний вопрос Девятаев дерзко ответил: «Везде! Вы же на своей шкуре ощущаете наши удары на всех направлениях!» От такого ответа фашиста передернуло. Он выскочил из-за стола и с остервенением стал бить с трудом стоявшего на ногах Девятаева.
Через некоторое время Михаила Петровича и других пленных летчиков перевели в Лодзинский лагерь, где заключенные жили в мрачных бараках, обнесенных колючей проволокой, по которой был пущен ток высокого напряжения. У пленных отобрали ордена и документы, выдав взамен бирки. Теперь у них не было ни имен, ни фамилий – только номера.
Лагерь, в котором содержались узники, со всех сторон был заминирован. И по приказу коменданта его могли в любое время взорвать вместе с военнопленными. В сентябре 1944 года Девятаева переправили в другой лагерь – Карлсхаген, расположенный на острове Узедом (тогда германском, а ныне польском) в Балтийском море. Это было то место, откуда еще ни один узник не вышел живым. Заключенные концлагеря работали на предприятиях концерна Вернера фон Брауна, производившего ракеты «Фау», и обслуживали авиабазу «Пенемюнде-Запад».
К тому же в Карлсхагене фашисты испытывали на заключенных свои новые изобретения – самые страшные, изощренные методы массового умерщвления людей. Эшелоны узников, обреченных на смерть, поступали в лагерь, из которого был только один путь – в крематорий или под пулю. Сбежать из этого лагеря еще не удавалось никому, так как охрана острова, на котором располагался лагерь, осуществлялась одновременно несколькими ведомствами Германии, контролируемыми самим министром авиации Германом Герингом.
Однако Девятаев с того самого дня, как попал в плен, не оставлял мысли о побеге, прекрасно понимая, что это его единственный шанс выжить. Вскоре у летчика созрел план: недалеко от концлагеря находился фашистский аэродром, и если бы Девятаеву удалось каким-нибудь образом попасть на него, то при определенном стечении обстоятельств можно было бы захватить вражеский самолет и улететь на нем к своим. Узник прекрасно понимал, что осуществление этого плана связано со многими трудностями. Во-первых, попасть на аэродром пленному летчику было практически невозможно. Во-вторых, узник знал, что если бы даже ему представился этот шанс, то захватить безоружному человеку самолет, который находится под охраной вооруженных солдат, будет весьма проблематично. А если удастся избавиться от охраны и проникнуть в немецкую машину, то возникнут новые трудности: советскому летчику, летавшему только на отечественных машинах, чтобы завести и поднять в воздух незнакомый немецкий самолет, необходимо довольно длительное время, которого, как известно, быть не могло.
Но, несмотря на все свои сомнения, Девятаев не отказался от этого плана. Другие узники, с которыми летчик поделился идеей побега, полностью с ним согласились: из лагеря убежать немыслимо – можно только улететь. Девятаев все-таки попал в аэродромную команду, выполнявшую земляные и бетонные работы на летном поле. Благодаря почти мистическому стечению обстоятельств узнику удалось выдать себя за учителя Григория Никитенко (летчиков на аэродром не пускали). Это был первый шаг к свободе! Аэродром располагался на острове Свинемюнде, отрезанном от суши широким проливом Балтийского моря (поблизости находился секретный ракетный центр, откуда запускались ракеты). С первого же дня летчик стал присматриваться ко всему происходящему на аэродроме. Он запоминал, когда происходит смена караула, как ведет себя каждый охранник, какой самолет подлежит ремонту, а какой полностью готов к полету.