Дерзкий и Властный

Блэк Шайла

должен называть тебя «шлюхой» за то, что ты дала им обоим. Кто из них поставил эти

метки на твоей шее?

— Хаммер ни разу не поднимал на меня руку, пока я была ребенком.

«В отличие от тебя. Он бы никогда никого не изнасиловал, тем более

несовершеннолетнюю».

Ее отец презрительно усмехнулся и повернулся обратно к столу:

— А дальше ты скажешь, что он чертов святоша. Девочка, он просто мужик с

членом, который он хочет в кого-нибудь засунуть. Твои

дырки не такие уж особенные.

Они как у обычной шлюхи. — Издевался Кендалл. — В точности, как и у твоей

сестры.

— Ты... насиловал Ровен? — поразилась она.

— О, я не насиловал ее, я взял ее. Я убедился, чтобы свое тринадцатилетие она

никогда не забывала.

Рейн прикусила губу, чтобы сдержать леденящий ее ужас. Его это только

позабавит. Она была благодарна, что еще один самолет взлетел над головой, давая ей

несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Но ничего не приходило ей в

голову, кроме того, что она должно быть недалеко от международного аэропорта Лос-

Анджелеса. Девушка очень бы хотела оказаться на одном из этих самолетов, по пути в

любое другое место. Нет, где она действительно хотела бы быть, это в «Темнице»,

свернувшись калачиком между Лиамом и Хаммером, в безопасности их объятий.

— Я...

Не представляла. Но может и знала. Иногда, поздно ночью, она слышала

ворчание и как стучало об стену изголовье кровати Ровен. Она думала, что ее старшая

сестра тайком встречается с парнями. Оглядываясь назад, Рейн поняла, что Билл был

слишком бдительным, чтобы допустить это.

Собственная мать оставила их за два года то того, как Билл начать насиловать

Ровен. У ее сестры не было возможности защитить себя или остановить отца. Ее брат,

Ривер, хотя и был старшим, редко бывал дома.

На самом деле, теперь, она по-настоящему задумалась об этом. Билл часто брал

Ровен на шоппинг. Они всегда возвращались домой с одеждой скромной до

неприличия, особенно сорочки, лифчики и трусики.

— Ты не догадывалась? — рассмеялся Билл. — Она никогда рассказывала тебе,

сколько «услуг» она мне оказывала, чтобы у тебя не было тринадцатилетия, о котором

ты тоже всегда бы помнила? Я наслаждался каждым моментом, пока она была моей

281

Дерзкий и Властный. Шайла Блэк

грязной шлюхой. — Он раскачивался на пятках. — Кроме тех двух раз, когда эта тупая

сука беременела.

От шока Рейн не могла дышать. Она чувствовала себя так, словно ее ударили

ломом в грудь. Ее сестра всегда была такой тихой, доброй... Билл часто отмечал, что

она должна

быть чуть более сговорчивой, такой как Ровен. То, что перенесла эта

нежная девочка, заставило ее кровь застыть.

Ее отец был сексуальным маньяком, извращенцем с пустой душой. Но она знала

об этом в течение многих лет.

— Дважды? — наконец выдавила она.

Где-то на подсознательном уровне, Рейн поняла, что она не могла сказать ничего,

что бы убедило Билла пересмотреть задуманное или отпустить ее. Но она была более

чем уверена, что таких слов не существовало. Девушка так же боялась, если скажет то,

что у нее действительно на уме, то вскоре испытает всю его ярость. Ее голова

закружилась, ужас усилился.

— Мне пришлось потрудиться, чтобы найти врача, который сделает аборт

девочке, которой нет еще и четырнадцати, но я его нашел. Он понадобился еще раз,

через два года. После первого ляпа, я посадил Ровен на таблетки, только эта тупая

пизда приняла антибиотики от какой-то чертвой болезни и бам. Но я дал ей понять,

что она не может быть такой беспечной снова.

Рейн даже не хотела знать, что в тот момент сделал Билл.

Когда, после отъезда Ровен в колледж, Рейн начала отбиваться от косых взглядов

отца и его «случайных» прикосновений, она иногда обижалась на свою сестру. Ни

единого сообщения, письма и праздников дома. Ничего. Теперь девушка полностью

понимала ее решение.

— Итак... — выдохнула она. — Поэтому Ровен ни разу не вернулась, чтобы

навестить меня?

— Ну, не совсем. — Билл заржал, очень довольный собой.

Рейн замерла. Страх почти сковал ее язык, прежде чем она смогла задать

следующий вопрос:

— Что ты имеешь в виду?

Билл не стал отвечать. Он просто начал напевать какую-то смутно знакомую

мелодию, которую она слышала от отца раньше. Ровен всегда ненавидела эту песню.

Рейн тоже.

— Сегодняшняя ночь та самая ночь. Все будет хорошо. Я собираюсь трахать

тебя, девочка. И теперь нас никто не остановит, — пропел Билл, затем фыркнул. —

Род Стюарт по-своему пел песню, а у меня свой стиль. Знаешь, это моя особенная

песня для Ровен. Я пел ей в ее первый раз. «Не говори ни слова, мое непорочное

дитя...»

Вот и разгадка. Правда обрушилась на Рейн. Каждый раз, когда отец ставил эту

песню, Ровен плакала. Затем, в ту же ночь, Рейн слышала стоны и бормотание,

исходящие из комнаты сестры.

Слезы снова потекли из глаз Рейн. «Бедная Ровен...»

— Но затем твоя сестра стала наглой, подумала, что она лучше меня. Она подала