Дерзкий каприз
Шрифт:
Подойдя к конторке, шериф достал ситцевое платье, от которого Кейт отказалась несколько дней назад, и тихо сказал:
— Мисс, на вашем месте я бы надел его.
Кейт взяла платье и, сдерживая слезы, закусила губу.
— Он даже не выслушал меня. Даже не спросил. Шериф кивнул:
— Понимаю. По-моему, миссис Эберхард поступила жестоко с вами и другими ученицами. По правде говоря, в здешних краях терпеть не могут эту старую каргу. Но ваш отец очень зол сейчас. Возможно, позже…
— Нет, — с горечью прервала его Кейт. —
— Мне жаль.
Шериф смущенно отвернулся, а Кейт, моргнув, стряхнула с ресниц выступившие было слезы и покорно нарядилась в платье.
День уже близился к вечеру, когда Джеб Мэлони наконец-то сумел уговорить судью штата отпустить Кейт на его попечение и расплатился с миссис Эберхард. Небольшая группа всадников в угрюмом молчании выехала на дорогу: впереди ехал Джеб, потом Кейт, а затем двое ковбоев, Питер и Мигель.
Путь из Накогдочеса пролегал по мирной и тихой местности, однако мужчины настороженно поглядывали на окружавший их сосновый лес. Хотя «синие мундиры» по распоряжению правительства и выдворили из здешних мест жестоких команчей, банды дезертиров по-прежнему нападали на поселенцев.
Незадолго до наступления сумерек путники остановились и раскинули лагерь на поляне рядом с небольшой, но стремительной речкой. Работники задали корм лошадям, разожгли костер и подогрели несколько банок с тушенкой. Джеб тем временем не спускал глаз с Кейт. С тех пор как отец вытащил дочь из тюрьмы, они и словом не обмолвились, лишь обменивались испепеляющими взорами, выдававшими их взаимную непримиримую вражду.
Тушенка всем пришлась по вкусу, а кукурузная лепешка, испеченная на огне Мигелем, оказалась выше всяких похвал. Ужин они завершили крепким кофе. После трапезы Кейт под надзором Мигеля послушно отправилась к ручью мыть посуду, надеясь своей хозяйственностью смягчить отца. По ее возвращении к костру работники пошли на ночь поить лошадей, оставив хозяина наедине с дочерью.
Сидя на валуне, Кейт насухо протерла последнюю жестяную кружку полотенцем. Целительный ночной воздух благоухал и полнился успокаивающими звуками. Здесь, как и над всем Техасом, раскинулось широкое черное небо, усеянное несметным множеством поблескивающих звезд. Однако для Кейт, казалось, чудес природы не существовало: она исподтишка наблюдала за Джебом, который, вглядываясь в языки пламени, нервно курил сигару. Кейт по-прежнему терзалась тем, что отец не захотел выслушать ее. Неужели к этому человеку вообще нельзя подступиться?
Наконец, поступившись самолюбием, она решила попытаться в последний раз объясниться с ним.
— Папа, почему ты не желаешь выслушать меня? Бросив сигару в огонь, Джеб поднял на нее глаза.
— Потому что твоему поступку нет оправдания. Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось заплатить немке, чтобы заставить ее взять обратно свои обвинения?! Да эта старуха на те деньги, что выжала из меня, выстроит с десяток новеньких
— Тебе не следовало давать ей ни пенни! — гневно воскликнула Кейт и всплеснула руками. — Она жестоко с нами обращалась, била и…
— И в таком случае я снимаю перед ней шляпу. Больше мне сказать нечего, хотя, по всей видимости, ей не удалось вбить в твою голову и крупицу разума!
— О, и зачем только я разговариваю с тобой! — вскричала Кейт. — Ты ведь никогда не слушаешь меня!
— А все потому, что ты ни разу не обратилась к отцу уважительно и пристойно.
Кейт взмахнула рукой:
— Тебе ли заикаться об уважении и пристойности?! Вот уже семнадцать лет ты винишь меня в смерти матушки.
— Закрой рот, девчонка! — проревел Джеб и погрозил дочери кулаком. — Не смей чернить память своей матери!
— Тебе известно, что мои слова — чистая правда, ты просто не желаешь в этом сознаться. С самого рождения ты невзлюбил меня!
С минуту отец и дочь пристально смотрели друг на друга. В напряженной тишине лишь потрескивали сучья в костре да издали доносилось лошадиное ржание. Затем Джеб угрюмо проговорил:
— Ладно, укладывайся: завтра нам предстоит долгая дорога.
— Папа, почему ты с такой настойчивостью тащишь меня домой? — с горечью произнесла Кейт. — Тебе ведь известно, что мы будем сталкиваться друг с другом до самой смерти или пока рак на горе не свистнет. Отчего бы тебе не отпустить меня на все четыре стороны?
— Ни за что! — отрезал мистер Мэлони. — Ты полагаешь, будто я вытащил тебя из кутузки только затем, чтобы ты позорила меня, предлагая себя в каком-нибудь салуне или борделе? Я спасу тебя от твоего собственного своеволия, даже если моя доброта и будет стоить мне жизни!
— Тогда приготовься к встрече с Творцом, папочка, поскольку меня не изменить! — гневно промолвила Кейт. — И более того, тебе прекрасно известно: я сбегу при первой же возможности.
Джеб налившимися кровью глазами посмотрел на дочь — его начали утомлять пренебрежительное непослушание Кейт и ее полное безразличие к тому, что она натворила. Пора было преподать девчонке урок. Многозначительно понизив голос, он проговорил:
— Не будь столь уверена, что тебе удастся сбежать, доченька.
Кейт упрямо вскинула подбородок:
— Ну и как ты намерен удержать меня? Призовешь на помощь армию?
Джеб пропустил мимо ушей ее легкомысленное замечание.
— Дело в том, что у меня на твой счет есть кое-какие планы.
Кейт подозрительно посмотрела на него:
— Интересно, какого рода?
— Я собираюсь выдать тебя замуж.
— Да ни за что, слышишь?
Рот Джеба медленно расплылся в ухмылке.
— О, полагаю, тебе захочется замуж, когда ты узнаешь, что ждет тебя в противном случае.