Дерзкий плейбой
Шрифт:
— Разумеется, я ела мясной рулет. Я девушка с юга. Не смеши меня.
Мы хохочем и садимся за стол. Декер во главе, Дженни справа от него, а я слева.
Они оба уставились на меня, с нетерпением ожидая, когда я откушу кусочек лучшего в мире мясного рулета. Пахнет просто фантастически. Не хотелось бы сокрушать их дух, если блюдо не оправдает шумихи. Я чертовски нервничаю из-за того, как они оба наклоняются ко мне, прежде чем я собираюсь попробовать мясо. Не самая лучшая ситуация в мире, когда два человека пялятся на твой рот. Черт, а что, если мне не
Но ничего подобного не происходит.
Мясо сочное и приправленное луком. Я, наконец, заканчиваю жевать и глотаю.
Дженни кивает, будто хочет, чтобы я подольше насладилась вкусом.
— Рецепт моей мамы, — объявляет Декер.
Я смотрю на них обоих, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. По какой-то причине мне становится очень весело. Они выглядят так, словно одновременно вскочат со своих стульев и встряхнут меня, требуя моего мнения.
Наконец-то я улыбаюсь по-настоящему широко.
— Боже мой, это шикарно.
Они оба поворачиваются и улыбаются друг другу дерзкими улыбками.
— Я же говорил, — говорит Декер.
— Это я говорила, — спорит Дженни.
Я не могу удержаться от усмешки. Это действительно… мило. Дженни — настоящая милашка, а Декер выглядит счастливее, чем я его когда-либо видела. Несколько минут мы едим в уютной тишине.
Прежде чем становится неловко, я поднимаю взгляд на Дженни.
— Дженни, в каком ты классе?
— В восьмом.
— Есть любимый предмет?
— Математика.
— Мой тоже.
Мы еще немного обсуждаем ее оценки. А когда все съедаем, Дженни помогает отцу убрать со стола. Я пытаюсь тоже принять участие, но они оба настаивают, что я гость и ничего не должна трогать.
— Еще есть десерт, — Дженни приносит коробку кексов из заведения под названием «Сахарное блаженство».
Я снимаю обертку и откусываю ванильный торт с шоколадной глазурью.
— Ух ты! Как вкусно!
Декер наливает своей дочери стакан молока и предлагает мне кофе.
— Я угадала, да? Папа хотел купить пирог, но я сказала, что кексы — это путь к сердцу девушки.
Тот факт, что Дженни хочет, чтобы ее отец произвел на меня впечатление кексами, согревает мое сердце. Мы сидим и еще немного болтаем за десертом. Через несколько минут Дженни обнимает Декера и подмигивает ему — ей кажется, что я этого не вижу — а затем, извинившись, уходит в спальню. Мы с Декером перемещаемся на террасу, чтобы поговорить о наболевшем.
Этого разговора я очень боялась.
Декер наливает кофе из графина, который принес с кухни.
Я поддразниваю его, пытаясь немного поднять настроение.
— Кто знал, что похотливый бизнесмен из офиса на самом деле милая переодетая домохозяйка?
Он смеется, и мы любуемся видом на озеро Мичиган. Не буду врать, все абсолютно великолепно. Погода прекрасна. Трудно поверить, что мы прошли путь от столь неловкого, напряженного момента в его кабинете до настоящего, и все это за несколько дней.
— Прости, что не сказал
Я смотрю на него, радуясь, что приехала сюда сегодня вечером. Дженни — милый ребенок. Тем не менее, я до сих пор испытываю внутренний дискомфорт. Слишком много информации сразу, и нужно не торопиться. У меня есть работа, которую необходимо выполнить, и у Декера тоже.
Оглядываюсь убедиться, что Дженни нас не подслушивает.
— Та женщина в офисе… Моника? Какое место она занимает в твоей жизни?
Декер вздрагивает при звуке ее имени, и его лицо морщится, будто он только что понюхал бутылку уксуса.
— Она уже давно исчезла из поля зрения. Дженни ее не знает, и Моника на самом деле тоже не хочет ее знать, она просто… это сложно.
Я ставлю свой кофе на стол.
— Ты пригласил меня, чтобы обо всем рассказать, Декер, и я приехала. Поэтому ответь, что в этом такого сложного.
Он вздыхает.
— Я познакомился с Моникой в колледже, на пике своей бейсбольной карьеры. Мы даже не встречались всерьез. Это не было связью на одну ночь, но и не было отношениями. Просто интрижка. Все шло своим чередом, пока она не сказала, что беременна. Я даже не был уверен, мой ли это ребенок, но она поклялась, что у нее больше никого не было. Иногда она может быть манипулятором, но не лгуньей. Моника не была готова к ребенку и с трудом сообщила эту новость. Я тоже не был готов, но не знаю…
Я махнула рукой, ожидая продолжения.
— Мысль о ребенке, об этом крошечном человечке… Моника говорила о прерывании беременности. Она знала, насколько важна для меня была бейсбольная карьера. Меня зафрахтовали в первом раунде и предложили миллионы долларов. Все должно было стать проще простого для нас обоих. Я понимал, что быть молодым родителем будет нелегко, но попросил Монику оставить ребенка. Она была потрясена и произнесла речь типа «мое тело, мое решение». Я объяснил ей, что дело не в каких-то политических или духовных убеждениях. У меня просто было предчувствие. Я сказал, что если она сделает это для меня, если родит, то я позабочусь о том, что Моника не будет ни в чем нуждаться, пока ребенку не исполнится 18 лет, даже если ей не придется стать частью жизни малыша.
— На самом деле, это условие являлось частью сделки. Монике не разрешалось видеть ребенка или приближаться к нему. Когда родилась Дженни, Моника отказалась от своих родительских прав, и мы все узаконили. Я покончил со своими бейсбольными мечтами и стал отцом-одиночкой. Независимо от того, насколько ты хорош, ты всегда проводишь несколько лет в низшей лиге и путешествуешь на автобусе и самолете. Я бы ни за что не позволил младенцу пройти через это. Поэтому сменил курс и занялся юриспруденцией. Те годы были тяжелыми, но полезными. Моя семья очень помогала, пока я учился в юридической школе.