Дерзкий поцелуй
Шрифт:
– У меня к тебе просьба, – сказала она.
– Все, что угодно, считай, что сделано, – ответил он беззаботно.
– Я знаю, что ты не одобряешь Лавинию – нет, не пытайся это отрицать, я заметила, что ты ее избегаешь. Но пока с нами Уильям, я хочу, чтобы ты обращал на нее больше внимания. Я не прошу тебя бросаться к ее ногам, – добавила она быстро, – или играть на ее чувствах. Но будет очень полезно, если ты проявишь к ней интерес.
– Ты хочешь, чтобы я пробудил ревность Ньюболда? – спросил он
– Да, – призналась она. – Но деликатно – это не должно бросаться в глаза.
Она давала ему разрешение делать то, что он и хотел, – ухаживать за Лавинией. Он посмотрел на нее – она стояла у клавесина вместе с Ньюболдом. В муаровом платье цвета колокольчиков она была воплощением элегантности и совсем не походила на отчаянную девчонку в мужском платье, которую он брал с собой на охоту. Ее волосы, изысканно уложенные, сияли в свете свечей как черный атлас. Маркиз бубнил ей что-то о композиторе, которым он восхищался. Гаррик видел по ее лицу, что ей совсем не интересен этот предмет, и ее вежливая улыбка казалась приклеенной.
Знания Ньюболда о Лавинии ограничивались светскими мероприятиями – концертами и театральными спектаклями. Он никогда не видел Лавинию на лошади, не учил ее играть в пикет. Он не обводил ее ступню карандашом, не заключал в рамку ее акварель. И конечно, он не целовал ее – и никогда не поцелует, поклялся Гаррик.
Дворянин отвратительно богат и откровенно очарован, но деньги и поклонение – это все, что он может ей предложить.
«Этого мало для такой девушки, как ты», – молча обратился он к ней.
– Я не знаю, что делать, – пожаловалась Фрэнсис Лавинии, дергая ленты на шее утреннего халата. – Меня волнует, что Холфорд заинтересовался ею. У Дженни нет ни одного качества, которыми он восхищается, – живого ума, изящных манер, – и она слишком фривольно себя ведет.
– Миссис Брюс флиртует со всеми джентльменами, – пожала плечами Лавиния.
– Кроме Оливера Парфитта, который, должно быть, заплатил за дорогие платья, в которых она щеголяет последнюю неделю. Полковник Брюс не оставил ей много денег, и она не может покупать себе такие платья, уверяю тебя. Глупое создание, она потеряла разум, если серьезно надеется стать хозяйкой Лэнгтри, – вздохнула Фрэнсис.
Ее раздраженный монолог был прерван взволнованной Селестой:
– Мадам, ваша гостья мадам Брюс очень нуждается в вас. Она то и дело падает в обморок, ее тошнит, ей плохо.
Лавиния направилась с Фрэнсис в спальню Дженни, которая склонилась над раковиной. Ее и правда тошнило.
– Мне так жаль, что вы нездоровы, – ласково произнесла Фрэнсис. – Могу ли я что-нибудь для вас сделать?
– О нет, со мной все в порядке, – заявила вдова. – Я собираюсь спуститься... к завтраку. – Это слово вызвало новый приступ тошноты. Она опустилась на скамеечку.
– Я
Плечи Дженни поникли.
– К чему притворяться? – Она положила ладонь на живот и проговорила вполголоса: – Я знаю эти симптомы.
Раздался тяжкий вздох Фрэнсис:
– Неужели... вы думаете... мистер Парфитт?
– Да. И я ненавижу его за это! – Дженни стукнула кулаком по раковине.
– Вы не должны волноваться, – заботливо предупредила ее Фрэнсис. – Лавиния, принеси мне эссенцию лаванды с туалетного столика и кувшин с водой. И тряпку. Ложитесь, Дженни, и позвольте мне смочить вам виски.
Лавиния, зачарованный зритель разворачивающейся драмы, была довольна уже тем, что отцом ребенка Дженни был не Гаррик.
Фрэнсис отвела ее к кровати.
– Вы должны ему сказать.
– Он меня бросит.
– Но он предан вам.
– Я не могу смотреть ему в глаза. Это должен сделать кто-то другой – кто угодно. Вы или Гаррик.
– Возможно, так будет лучше, – согласилась Фрэнсис. – Он – наш общий друг. Уверена, мой кузен сможет внушить мистеру Парфитту, что его долг – сделать вам предложение.
– Брак? – застонала Дженни, пытаясь подняться.
– Конечно, вы ведь хотите этого?
– Нет. Да. – Ошеломленная свалившейся на нее проблемой, она упала на подушки. – Я надеялась стать герцогиней. Или маркизой. Кем угодно, но только не просто миссис Парфитт. У Оливера есть деньги, но мне постоянно приходится уговаривать его потратить их на меня. Он злой и жадный человек!
Гаррик с сожалением покачал головой, когда кузина поведала ему о состоянии Дженни.
– Вот идиот! – проворчал он.
– Мистер Парфитт женится на ней?
– Будь я проклят, если знаю это, – ответил он прямо. – Главный вопрос в том – рассказать ли мне Парфитту, что он скоро станет отцом, когда он трезв или когда напьется?
Фрэнсис сжала руки – она очень волновалась и не могла этого скрыть.
– Гарри, какая трагедия! Она его не любит.
– Она и полковника Брюса не больно-то любила.
– Это нечестно, что я так хочу иметь детей и не могу, а она беременна во второй раз – и не хочет ребенка.
Судьба и в самом деле жестока, раз дает такому эгоцентричному, беззаботному созданию, как Дженни, то, о чем мечтает любящая детей Фрэнсис.
– Не кори себя, Франческа.
– Я даже не могу стать матерью для дочери моего мужа, – продолжила она грустно. – Он считает, что лучше держать ее подальше от нас – в школе или в Италии, – наверное, он прав. Скажи мне, Гарри, что ты подумал о Кэролайн Роджерс, когда познакомился с ней в Неаполе? Рэдсток очень хочет знать твое мнение о ней.
– Я не могу понять почему, ведь в то время я просто расточал ей комплименты.