Дерзкий поцелуй

Портер Маргарет Эванс

Во время чтения этих бесчестящих ее слов Лавиния не поднимала головы.

Все, что она старалась скрыть, теперь стало известно всем: ее отца посадили в тюрьму за долги, она рассчитывала на молчание Уэбба, а он ее шантажировал.

– Это ваша подпись, верно?

– Внешний вид может обмануть. Возможно, она была подделана.

– Раз уж мы заговорили об обмане, мне хотелось бы узнать о ваших наблюдениях в гостинице. Вы можете с уверенностью сказать, что комната, в которую вошли леди и тот джентльмен, на самом деле была спальней?

– Я

полагал, что так.

– И вы угрожали леди, основываясь лишь на предположении? Что это была за комната, и что происходило или не происходило в ней, не относится к настоящему расследованию. Из показаний леди я заключаю, что вы дважды сознательно ее шантажировали. В первом случае вы нарушили закон Уолтема Блэка, по которому любой мирянин или духовное лицо, посылающие письмо без подписи с требованием денег или других ценностей, виновны в уголовном преступлении. Кроме того, вы анонимно угрожали обвинить других лиц в преступлениях – в долгах, распутстве, – чтобы вымогать у них деньги. Только за это полагается семь лет ссылки.

Дэниел Уэбб заговорил:

– Выносить приговор и назначать наказание не входит в компетенцию этого суда.

– Вы можете говорить, сэр, только когда я задаю вам вопрос, – возразил судья. – В вашем последнем письме вы предлагаете хранить секреты леди в обмен на место в доме некоего дворянина и определенное вознаграждение. Я считаю достойным порицания тот факт, что поверенный предал доверие своего клиента, как это сделали вы. Более того, констебль и лорд Гаррик Армитидж заявляют, что вы ударили эту леди. Что вы скажете в ответ на обвинение в оскорблении действием?

Уэбб поднял голову.

– Я не собирался... это не было умышленным деянием.

– Не вполне отрицание, – пробурчал мировой судья, записывая его ответ. – Дэниел Уэбб, ваше дело передается в уголовный суд. Вас поместят в тюрьму в Тотхилл-Филдс до тех пор, пока вас не переведут в суд Олд-Бейли для рассмотрения вашего дела. – Посмотрев на большие часы на стене, судья с облегчением вздохнул: – Почти восемь часов. Уже нет времени рассматривать еще одно дело. Суд объявляет перерыв до десяти часов утра.

Лавиния поднялась со стула. В тот момент, как она выйдет из этого душного, набитого людьми зала, ее жизнь круто изменится. Хотя она не знала, что ждет ее за этими дверями, она была рада тому, что вся ее ложь осталась позади.

Скоро она и Гаррик станут равными – нищие изгои, авантюристка и бродяга. Общее бесчестье укрепит их связь – или ее разрушит?

Глава 26

На следующее утро мистер Шоу, торжествуя, что преступления Уэбба удалось раскрыть, появился на Сент-Джеймс-сквер. Хмурый Селвин провел его в гардеробную Гаррика.

– Я всегда знал, что его гнусные делишки не сойдут ему с рук! – заявил адвокат. – И вчера вечером все прошло так, как я и рассчитывал. Леди Лавиния оказалась более

смелой и храброй, чем я ожидал, и выглядела очень трогательно, когда давала показания. Судья, если бы это было в его власти, бросил бы Уэбба в темницу уже за то, что этот негодяй так жестоко обошелся с таким прелестным созданием.

Не обращая внимания на бритву в руках слуги, Гаррик повернулся в его сторону:

– Предупреждаю, она не появится в Олд-Бейли.

– Я и не думал, что вы позволите ей это. Ее отсутствие в уголовном суде вряд ли изменит результат. Дела о шантаже обычно заканчиваются оправдательным приговором, независимо от того, дает показания жертва или нет.

– Милорд, пора повязать галстук.

Гаррик отмахнулся от Карло.

– Вы хотите сказать, что Уэбб выйдет на свободу? – удивленно произнес он.

Глаза Шоу блеснули.

– Я сделаю все, чтобы не допустить этого. Прокурор представит его письма, а также показания леди. Вы и констебль расскажете, как он ее ударил. Даже если Уэбб ускользнет от обвинений в шантаже и оскорблении действием, он все равно погиб – его вечно хнычущий клерк может поведать о многих грязных делишках Уэбба с ворами и бандитами.

– Повесить его и то мало, такого паразита! Когда же суд?

– Завтра утром.

– Так скоро? – изумился Гаррик. – Есть ли способ сделать так чтобы имя леди Лавинии не попало в газеты?

– Сомневаюсь, – искренне признался Шоу. – Но она пострадавшая сторона, и симпатии публики будут на ее стороне. Журналисты направят свои стрелы на Уэбба. Его взлет и падение послужат примером для нравоучительной истории – умный поверенный, которого погубили амбиции. Сын актрисы – друг воров...

– Мать Уэбба была актрисой? – прервал его Гаррик.

Адвокат кивнул.

– В «Друри-Лейн». И его отец тоже был актером.

– Мой Бог, бедная миссис Уэбб!

Мать поверенного была любовницей герцога Холфорда. Если бы не она, герцогиня не изменила бы мужу с лордом Эвердоном и Гаррик не появился бы на свет.

– Жилет, милорд, – пора.

Настойчивый голос Карло вывел Гаррика из задумчивости. Он встал и вытянул руки, чтобы на него надели жилет.

Адвокат тоже встал.

– Утром я буду в конторе Уэбба и постараюсь внушить молодому Уиллу, что ему говорить в суде. Я также просмотрю остальные документы. Может быть, найду и другие обличающие его улики и передам их прокурору.

– В котором часу я должен прибыть в Олд-Бейли?

– Я сообщу вам, как только узнаю об этом.

Когда Карло закончил его одевать, Гаррик приказал ему паковать вещи для путешествия.

– Мы едем в Эпсом, на скачки? – спросил слуга.

Эпсом! А он и забыл.

– Нет, скачки отменяются, – ответил он. – Я еду в Монквуд.

В данный момент его главной заботой было удалить Лавинию из города. В Суффолке, вдали от великосветских сплетников и пронырливых журналистов, они и поженятся.