Дерзкий поцелуй
Шрифт:
Ему не следовало находиться здесь.
Впрочем, учитывая, что Эви Коул грозила нешуточная опасность, вряд ли он мог находиться в каком-либо другом месте. Он обвел внимательным взглядом лужайку, прежде чем сделать первый шаг. «Поспешишь — людей насмешишь и раскаешься», — любила повторять его покойная и, несомненно, часто раскаивавшаяся матушка. Любопытное замечание из уст женщины, произведшей на свет шестерых детей от разных отцов.
Он неспешно и совершенно бесшумно двинулся вперед, стараясь держаться длинных вечерних теней, которые отбрасывали на землю деревья в лучах заходящего солнца. Действовал он так скорее по привычке, нежели в силу необходимости. Он уже осмотрел открытое пространство и заросли кустарников и деревьев вокруг особняка,
Пожалуй, он бы до сих пор так и жил в лесу, если бы не Уильям Флетчер, его бывший работодатель и нынешний источник постоянного раздражения, который на протяжении нескольких последних месяцев настойчиво и целеустремленно пытался вернуть его в большой мир.
Мак-Алистер уступил в одном — из старой и заброшенной охотничьей избушки в самом сердце чащобы он переселился в не менее старый, но не столь уединенный коттедж на окраине поместья Халдон. И еще он начал понемногу тратить деньги, полученные в свое время от военного ведомства [1] . Деньги, к которым, как он наивно полагал ранее, никогда не прикоснется. Большой платяной шкаф в его новом жилище заполнила одежда, достойная настоящего джентльмена. Ему принадлежала и чудесная серая кобыла, которую он только что собственноручно завел в конюшни поместья Халдон. Он твердо вознамерился ограничить этим свои уступки обществу. Мак-Алистер хотел, чтобы его оставили в покое и дали возможность жить так, как ему заблагорассудится. Все так и будет… как только он уладит это недоразумение с Эви.
1
Историческое название. В современном понимании — Министерство обороны (особенно в Великобритании). — Здесь и далее примеч. пер.
Чтобы избежать раздражающего обычая, требующего известить всех и каждого о своем прибытии, а также докучливых формальностей, связанных с необходимостью стучать в дверь, он вошел незамеченным через редко используемый боковой вход в особняк Халдон-Холл. Разумеется, для этого ему пришлось открыть замок, но это было для него мелочью. Все эти действия нельзя было назвать неожиданными, учитывая причину его визита. Уиттэкер Коул, граф Терстон, когда речь заходила о его семействе, рисковать не желал.
Оказавшись внутри дома, Мак-Алистер метнул быстрый взгляд наверх. Из кабинета на втором этаже сквозь перекрытия доносился приглушенный голос Уита. Звук его становился попеременно то глуше, то громче, пока Мак-Алистер пробирался по извилистым коридорам и крутым лестницам Халдона, стремясь избежать встречи с прислугой. Передвигался он совершенно бесшумно и поразительно быстро, демонстрируя навыки, приобретенные в прошлой жизни.
Неудивительно, что и у кабинета он возник незамеченным — и твердо решил потолковать об этом с Уитом, попеняв ему на излишнее благодушие, — после чего тихонько проскользнул внутрь, притаившись в глубокой тени, падавшей от массивного книжного шкафа.
А в комнате тем временем продолжался жаркий спор. Уит и леди Терстон настаивали на том, чтобы оставить Эви в Халдон-Холле, тогда как Уильям Флетчер, миссис Саммерс и сама Эви придерживались прямо противоположного мнения, полагая, что ей следует незамедлительно отправиться на побережье. Мак-Алистер, стараясь ничем не выдать своего присутствия, застыл в укромном уголке и приготовился смотреть и слушать.
Он привык смотреть и слушать. И к тому, что в нем нуждаются.
А
Но все это было сущим пустяком по сравнению с той мукой, которую он испытывал, находясь так близко от Эви Коул. Она стояла не далее чем в трех шагах от него, повернувшись к нему спиной. Он видел каждую прядку ее милых каштановых волос, чувствовал легкий запах ее туалетного мыла и слышал каждый вздох, слетавший с ее очаровательных губ. И вдруг он отчетливо вспомнил, как совсем недавно гладил и ласкал эти самые кудри кончиками пальцев и как ловил ее дыхание своими губами.
Он живо вспомнил — как вспоминал очень часто, намного чаще, чем следовало, — что губы ее пахли лимоном и мятой.
Ему вновь захотелось передернуть плечами.
Нет, зря он пришел сюда. Ему не следует находиться здесь.
С трудом оторвав взгляд от Эви, он обратил свое внимание на остальных спорщиков. Пожалуй, дискуссия затягивалась, грозя зайти в тупик, когда ни одна из сторон не может ни одержать победу, ни признать свое поражение. Столь бесплодные и тщетные потуги найти решение изрядно злили Мак-Алистера, учитывая, что нервы его и так были натянуты как струны. Собравшиеся здесь лишь зря теряли время, его и свое. От желания подхватить Эви, перебросить через плечо и унести в лес у него зачесались руки. В еголес, где он знал каждую стежку и тропку, каждый звук, каждое укромное местечко. В лес, где — как он был твердо уверен — он сможет обеспечить ее безопасность… ото всех, кроме себя самого.
Взгляд его помимо воли вновь вернулся к Эви и медленно скользнул по ее напряженной спине, горделиво развернутым плечам с нежной кожей цвета слоновой кости и изящной лебединой шее. Она была невелика ростом, едва доставая макушкой ему до плеча. Слишком маленькая и хрупкая, чтобы суметь защитить себя от ярости безумного маньяка. Но зато достаточно здравомыслящая, чтобы осознавать это.
Проклятье, да ведь ей должно быть очень страшно!
А Эви развлекалась от всей души.
Глядя на разворачивающийся перед ней очередной акт драмы, она решила, что он, вне всякого сомнения, заслуживает того, чтобы именоваться верхом доведенной до абсурда хитроумной уловки. Ах, какое чудное сборище лжецов, с восторгом и любовью думала она. Кто бы мог подумать, что у членов ее семьи и друзей вдруг обнаружится подобная склонность к театральным эффектам?
И кто бы мог подумать, что они продемонстрируют столь незаурядные таланты к лицедейству?
Лицо леди Терстон и впрямь покрывала бледность. Нет, вы только посмотрите — бледность.Интересно, как она этого добилась? Миссис Саммерс сидела, поджав губы и строго выпрямив спину, судорожно сжимая сложенные на коленях руки. Уит, расхаживающий взад и вперед перед своим письменным столом, казалось, был готов рвать на себе волосы. А мистер Флетчер, с нахмуренным челом и распущенным узлом галстука, олицетворял собой подлинный портрет обеспокоенного сердечного и верного друга.
Сама же она, разумеется играла стойкого оловянного солдатика, воинственно задрав подбородок и гордо расправив плечи, всем своим видом выражая решимость противостоять смертельно опаснымобстоятельствам. Получив письмо с угрозами, она поначалу хотела внести в свое поведение что-нибудь более драматическое — легкую панику, например, или короткий обморок. Но перспектива побыть в таком состоянии хотя бы минуту или две повергла ее в ужас и вызвала внутренний протест. Кроме того, она еще никогда не падала в обморок, посему просто не представляла, как следует вести себя в этом случае. Пожалуй, перед тем как демонстрировать подобные фокусы заинтересованным зрителям, необходимо попрактиковаться в их выполнении в одиночестве.