Десант на Европу, или возвращение Мафусаила
Шрифт:
Взгляды подруг были прикованы к окну, а уши ловили транслирующиеся в широковещательную сеть переговоры экипажа космолайнера с диспетчерской службой турцентра. Никто из присутствующих ровным счетом ничего не понимал в казуистике специальных терминов, которыми вместо нормальных слов обменивались пилоты с диспетчерами, но всем казалось, что они причащаются некой важной тайне.
– Это вообще какая-то бессмыслица, – сказал незнакомый Лиме молодой человек, сидевший за одним столиком с Агнесс Шерман – выскочкой, как не без подачи Майлз стали называть ее в женской половине пассажирской
«Протяжка», – прохрипел в динамиках мужественный голос космопилота.
– Почему? – поинтересовалась выскочка, как всегда одетая чудовищно безвкусно.
– Понятийный аппарат М-навигации слишком сложен для вербализации. И потом, пока пилот произносит только одно слово, корабельные и диспетчерские искины успевают прокачивать мегабайты информации. Не понимаю, зачем летуны устраивают этот спектакль?
«Отсечка», – рявкнул динамик.
– А я, кажется, понимаю, – тонко улыбнулась его собеседница. – Они устраивают именно спектакль, работают на публику.
– Ох уж мне эта публика, – сокрушенно покачал крупной головой юноша.
«Отклонение от вертикали – ноль», – разнеслось по залу.
– Для собирателя автографов в тебе маловато энтузиазма.
– Да я не по своей воле, тетя Несси! – воскликнул молодой всезнайка.
«Несси? Какое милое прозвище для этого чудища…» – усмехнулась про себя Лима.
«Горизонт чист», – ни к селу, ни к городу доложил динамик.
– И кто же тебя неволит?
– Преподы, – хмуро отозвался юноша. – У нас гуманитарная практика. Мне выпало быть репортером нашего университетского мульти-TV. Вот я и решил сделать репортаж о пассажирах «Вестника».
– А причем тут автографы?
– Ну, я решил, что буду репортером-инкогнито. Как персонаж одной старинной пьесы.
«О, эта новость будет поинтересней появления „образованной“ Мари!»
– Тогда говори об этом потише, – посоветовала Несси, оглянувшись на присевшую неподалеку Лиму Майлз.
«Стою на хвосте», – доложил пилот.
– Вот он! – выкрикнул сидевший у самого окна гигант Дитер Мартелл.
«Где? Где? Где? – вопросили сразу несколько голосов. – Ничего не видим!»
– Да вот же он! – пояснил зоркий метатель молота, с такой силой тыча железной рукой в окно, что казалось, сверхпрочный спектролит вот-вот лопнет.
– О, и я вижу! – поддержала его миниатюрная блондинка Катерина Бланш, прославившаяся своими кулинарными рецептами.
Теперь увидели и все остальные. Одна из медленно ползущих в безвоздушном небе Луны звездочек, замедлила ход и увеличилась в размерах. Прошло несколько томительных минут, прежде чем она обрела очертания серебристого сигарообразного тела, опускающегося на роскошном хвосте пламени из кормовых дюз. Одобрительные крики, свист и аплодисменты встретили появление космолайнера.
«Экипаж космического корабля “Вестник богов” приветствует вас!» – торжественно заверил собравшихся неведомый космопроходец.
Аплодисменты угрожали перейти в бурную и продолжительную овацию.
– Все это глупее, чем я думал, – сказал юный всезнайка своей собеседнице, едва восторженный шум улегся.
– Что
– Ну… ведь не секрет, что «Вестник» внешне построен по типу тех ракет, что существовали лишь в воображении наших предков. Отсюда и все эти спецэффекты с переговорами по радио и реактивным выхлопом. На самом деле, его опускают на силовой подушке, как обыкновенный грузовой челнок.
– Слушай, а ты оказывается интересный собеседник, Санек! – искренне восхитилась Несси. – Казалось еще недавно на руках тебя тетешкала, а вот поди ж… Жаль, что ты не летишь с нами.
– Терпеть не могу Космос, – фыркнул юнец, задерживая, как показалось зоркой дизайнерше, взгляд на груди мисс Шерман дольше, нежели требовали приличия.
«Было бы на что смотреть! Стирательная доска, так кажется, говорили в древности…»
Количество информации, полученной Лимой за последний час превысило все мыслимые нормы хранения. Со сдержанно-скучающим видом, женщина поднялась со своего места и отправилась к стайке товарок, прибившейся к барной стойке.
– Кто она? – спросил я, провожая взглядом вызывающе модно одетую брюнетку, что напряженно прислушивалась к нашим разговорам, а затем внезапно вскочила и удрала.
– Вот у кого тебе обязательно нужно взять автограф, а заодно и интервью, – сказала тетя Несси, многозначительно округлив глаза. – Это всем знаменитостям знаменитость. Нас подслушивала сама Лима Майлз, самый модный дизайнер одежды в Солнечной системе, а по совместительству первая сплетница в нашем экипаже. Она составила против меня коалицию, что-то вроде: «Женщины “Вестника богов” против выскочки Шерман, к тому же не умеющей одеваться». При том, что модели наших комбезов разработаны ею же…
– М-да, что-то мне не хочется просить у нее автограф… – пробормотал я, вторично скользнув взглядом по пресловутому комбезу в том месте, где он скрывал две маленькие, как у четырнадцатилетней девчонки, но такие соблазнительные округлости.
Я мысленно потряс головой, отгоняя прилипшее видение – трогательно худенькие плечи и застывшие в немом ужасе глаза лауреата восстановленной премии. Ведь чёрт знает что выходит. Тётя Несси, она же вдвое меня старше. Она ж меня на руках носила…
Поддавшись соблазну, я сделал то, чего обычно стараюсь не делать – приоткрыл дверь в младенческие воспоминания. Почему-то жутко делается и тоскливо от странного ощущения, которое я для себя назвал «мир-без-слов». Мир смутных образов, резких, очерченных запахов и огромных, склоненных к тебе лиц…
«Несси, подержи его минутку… – Что ты Лизонька, я боюсь… вдруг что-нибудь сломаю…»
Гулкие звуки речи сейчас, в воспоминании, обрели смысл. Да, вот тебе и на руках носила. А запах у тёти Несси – тот же. Как бы поточнее… полынной лунной ночи… Тьфу, пропасть!
– И напрасно! – ничего не подозревая о моих ментальных мучениях, продолжала поучать меня она. – Сокурсницы тебе не простят, если ты не напишешь о новейших тенденциях в мире современной моды со слов самой Майлз!