Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»
Шрифт:
Земляков прыгнул к проезду — со двора как раз выезжал джип «Ниссан». Серебристый, вместительный. То, что надо.
— Стой! В больницу подбрось. Раненые!
Молодой мужчина в темных очках бросил настороженный взгляд на лежащие на чахлой травке тела:
— Да ладно, какие раненые? Пацроты-рэконструкторы? Добухались? В МЧС и «Скорую» обращаться религия не позволяет? Или у полиции вопросы возникнут?
— Не тупи. Армия мы. Минеры. Тут до больницы два шага…
— Вот и ползите, вояки лапотные. Технику безопасности
— Ты! Сука! — зарычал Женька.
Чуть слышно зашелестел стеклоподъемник, поползло вверх стекло…
Земляков втиснул локоть в щель — заскрипела иллюзорная защита законопослушного автовладельца.
— Быдло поганое! — заорал водитель. — Что делаешь, урод! Портянка вонючая! Я же тебя… — Он сдернул темные очки, швырнул на торпеду, сунул руку под сиденье… Через секунду выскочил из машины — в приподнятой руке роскошно сиял никелированный ствол, щелкнул напоказ передернутый затвор…
Земляков молча бросился животом на капот, перекатился — каблуки оставили следы на полированном металлике…
— Да ты… — задохнулся в праведном негодовании честный налогоплательщик.
Ствол резинострела опускался в лицо ободранного, пусть фальшивого, но все же почти настоящего младшего лейтенанта Красной Армии. Мля, в игрушки играем?!
Ладонь поверх затвора — увести оружие в сторону…
…Налогоплательщик поджарый, тренированный: теннис-фитнес, а может, и ушу какое-нибудь, просветляющее и духовно-очищающее. Философская патина древних боевых искусств, полированное серебро джипов, никель пистолетов — в роскошные, истинно сытые времена живем…
Женька не соответствовал. Из другого времени выпал. Посему сражаться за дорогую бабахающую игрушку не собирался. Выпустил стрелялку, перехватил оппонента за загорелую шею. Праведный налогоплательщик и взвизгнуть не успел — врезался лбом в боковое стекло. Взвыл уже изнутри дорогого салона — осыпь крошек стекла, разлетевшегося по натуральной коже бежевых сидений, смотрелась шикарно…
— За руль, чмо! — прохрипел Земляков.
Водитель визжал и топал ногами — Женька осознал, что зря секунды терял: куда за руль с такой-то истерикой?
— Эй, уважаемые, проблемы? Проехать-то разрешается?
В задницу «Ниссану» пристроилась пытающаяся вырулить со двора «четверка» — на багажнике стремянка и связка каких-то профилей — видимо, с заказа катят установщики шкафов-кухонь или еще чего жизненно необходимого в напряженной столичной жизни. Из «четверки» выглядывал встревоженный водитель.
— Уважаемый, раненые у меня, — прохрипел Женька. — До Градской подбрось. Кровопотеря…
Мастер — уже лысоватый, в свое время наверняка отслуживший, вроде бы и не колебался:
— Грузим. Только я мимо этого вездехода не протиснусь.
— Второй выезд есть. Задом сдадим. —
Сначала командира — он массивнее…
Коваленко вроде уже не дышал — волокся бессильно, вместо центнера уже все два в обмякшем капитане, — Женька закряхтел.
— Давай-давай. — Водитель «четверки» подхватил раненого под руки. — Господи, кровищи-то!
— Подорвались мы. Я тебе за салон лично возмещу…
— Не дури. Их поживей в больничку надо…
Длинные ноги Коваленко не вмещались. Мастер, ругаясь, спихивал с сиденья ящики с инструментом. Капитана уложили головой на кофр макитовского перфоратора. Вернулись к Незнамову — раненый еще был в сознании. Подхватили — простонал, морщась:
— Не дрова ведь, маму вашу… Карман…
— Сейчас-сейчас! — успокаивал Женька.
Налогоплательщик уже извлек разбитую репу из двери, топтался, поскуливая и перекладывая дорогой резинострел из руки в руку. Неловко зашарил по карманам, разыскивая мобильный. Водитель «четверки» покосился на пистолет:
— В спину-то не пальнет?
— В жопу он себе пальнет, — злобно пообещал Женька и выругался.
Загрузили Незнамова, тот болезненно вздрагивал.
— Потерпи, здесь до госпиталя ровно две минуты, — бормотал Земляков.
— Дотяну. Жека, карман у меня… — кривился Незнамов.
Бредит. Земляков запрыгнул на переднее сиденье:
— Сдавай назад. Там шлагбаум. Я открою.
«Четверка» взвизгнула, дернула назад. Лежащий на инструментах, между сиденьем и массивным командиром, Незнамов застонал.
— Сейчас проскочим, — скрипнул зубами Женька.
Со шлагбаумом повезло — то ли с пункта видеонаблюдения заметили и среагировали, то ли удача начала поворачиваться к «Рогозу» лучезарным фейсом, — проскочили под поднимающейся полосатой балкой, повернули к проспекту…
— Дальше-то? — обеспокоенно крикнул водила. — Сквозь поток не пробьемся.
Женька и сам понимал: до больницы действительно две минуты езды, но прорваться на дальние, ведущие к центру полосы движения нереально. Это Москва: тут костьми лягут, но аварийную, «Скорую», пожарную или еще какую возмутительную мигалку не пропустят. Вдруг в ней депутат хитроумный? Известное дело, чинуши так и норовят с сиреной проскочить.
Рядом больница, два-три дома всего…
— По тротуару давай. Прорвемся.
— Да у меня права… — Водитель предположил, что сделают с его правами, но повернул. «Четверка», гремя стремянкой, вывернула на тротуар. Оторопевший велосипедист, мирно кативший по пешеходной зоне, вильнул к старинным воротам Академии наук, не удержался, упал…
— Парка им мало, спортсменам, — обозлился на безвинного велосипедиста водила.
Женька схватил лежащий у сиденья мобильный:
— Извини, я коротко.
— Чего уж там… — Водила засигналил — пара прохожих шарахнулась с дороги, и «четверка» прибавила ходу.