Десант в Крым

Борзенко Сергей Александрович

Большие силы немцев привлек наш десант.

Они решили блокировать нас с моря. Каждую ночь несколько хорошо вооруженных самоходных барж выходили в море, становились против нашего берега, пытаясь не пропустить к нам мотоботы с Таманского полуострова. Уходя, они жестоко

обстреливали наш берег.

Это надоело десантникам. Артиллеристы лейтенанта Владимира Сороки подбили одну баржу. Вторую баржу из противотанкового ружья поджег бронебойщик Александр Коровин. Немцы едва утащили ее, дымящуюся, на буксире.

Блокада немцам не удалась.

В воздухе парят наши самолеты. Ежедневно на парашютах нам сбрасывают боеприпасы, продовольствие, газеты и письма.

Ночью мне передали радиограмму: приказано возвратиться в Тамань.

Утром четыре мотобота с боем прорвались мимо немецких самоходных барж и торпедных катеров. Маневрируя среди разрывов, они пристали к берегу и сбросили ящики с боеприпасами. О подходе катеров мне позвонили в блиндаж Ковешникова. Я попрощался со всеми офицерами. С койки поднялся больной Мовшович, накинул шинель, пошел меня провожать.

Мы остановились у кладбища на высоте, расцеловались, и я побежал по тропинке, пригибаясь под пулями. Внизу оглянулся. Мовшович стоял на фоне неба и глядел вслед.

Я подбежал к мотоботам, когда они уже отходили. Прыгнул в один из них. На море клубился сильный туман, била высокая волна. Немецкие суда обстреливали нас, но преследовать не решились.

Мы шли кильватерной колонной — один за одним; наш мотобот первым. Сотни чаек преследовали нас своим

криком, словно чуя добычу. И вдруг нас стал обгонять задний мотобот…

Раздался потрясающий взрыв. До самого неба взметнулся веер черного пламени, и хлопья сажи медленно опустились на волны. Тысячи чаек с криком бросились в воду на глушеную рыбу.

Ухватившись за обломки, в море держались три человека, но они не кричали, не звали на помощь, а обезумевшими глазами смотрели вокруг, как бы не понимая того, что случилось.

Мотобот двигался к ним. И тут все увидели сотни рогулек, торчащих из воды. Закричали:

— Мины, взорвемся!

Стало страшно. Но кто-то разглядел, что рогульки были всего-навсего немецкими ручными гранатами с деревянными ручками; погруженное тело их поддерживалось рукояткой, торчавшей на четверть из воды. Очевидно, на мотоботе был ящик этих гранат.

Мы вытащили троих моряков.

Выглянуло солнце. Потеплело.

Миновав минные поля и несколько гряд подводных камней, мы добрались до пристани на Таманском берегу.

Через пролив в синей дымке виден был освобожденный нами берег Крыма.

«Чорт возьми, как хороша земля! — подумал я, ступив на берег. — И море и небо с нею никак не сравнимы».

Земля была большая и прочная и простиралась вокруг нас на тысячи и тысячи километров.