Десантный вариант
Шрифт:
Полковник не спал, несмотря на закрытые глаза. Данилов любил в полудреме размышлять над задачами, которые ему постоянно приходилось решать. Мысли плавно текли рекой. Самое главное, что решил сегодня для себя бывалый разведчик — это то, что вся группа «Зет» в полном составе должна сходить в боевой рейд в горы до задуманной операции. И только после этого ее можно будет посылать на задание особой важности. На войне люди быстро притираются друг к другу и видят, кто чего стоит. «Кругом война. Чтобы выбить этот рейд у руководства, сначала придется повоевать с начальством, — усмехнулся своему каламбуру Данилов. — Необстрелянным, вроде этого лейтенанта, полезно послушать, как щелкают пули по камням рядом с головой. После этого мозги работают по-другому»…
Поздним вечером фары черной «Волги» высветили огромный придорожный указатель: «Ташкент».
Предают
«Ох, и нах…рился я вчера», — подумал Мурашов, еле отодрав от подушки опухшее лицо. Все тело было покрыто клейким потом. Несмотря на постоянно вращающийся вентилятор под потолком, в комнате стоял кабульский зной. Заправленная кровать соседа говорила, что его уже нет в спецобщежитии КГБ. «Наверное, ушел в ХАД [24] », — предположил старший лейтенант. Но мысли сбивались. Тревога и тоска охватили целиком кагэбэшника. «Что же я вчера глотал? А-а, джин, водку, виски… Хотел показать, как пьют русские. Допоказывался, хвастунишка. А потом… Что потом?»
24
ХАД — служба безопасности Афганистана.
Мурашов побледнел, увидев на среднем пальце ладони золотой массивный перстень-печатку с полумесяцем из лазурита. Офицер вскочил и стал лихорадочно шарить по карманам дрожащими от волнения и похмелья руками. Пронесло! Документы на месте. «Говорил отец, — подумал он, — Кабул не Москва, и пьянствовать можно только со своими. Эх, как карася за жабры! Вообще-то что паниковать раньше времени? Что печатка? Ребята тоже вроде были свои, из ХАДа. Да и Шамада была неотразима».
Обрывая навязчивые мысли, как гром, прозвенел телефонный звонок. Мурашова волной окатил похмельный невроз. Он схватил телефонную трубку, внутренне ужасаясь и готовясь к самому худшему.
— Старший лейтенант Мурашов, слушаю.
С другого конца провода раздался знакомый голос.
— Володя, это я, Амирджан. Как дела?
Мурашов вспомнил вчерашнего товарища по попойке, симпатичного хадовца.
— Ташакор [25] , хреново.
Хадовец рассмеялся в ответ.
— Ничего, мушавер [26] , скоро будет хорошо. Ты не забыл о встрече?
Кагэбэшник начал напрягать воспаленные мозги. Он не знал, что ответить. Пауза в разговоре длилась недолго. Амирджан закончил короткими отрывистыми фразами:
25
Тошакар — спасибо.
26
Мушавер — советник, советский офицер.
— Приходи на базар. На «брежневский». Понял? Я тебя найду сам. Это важно для тебя, Володя, — в телефонной трубке послышались короткие гудки.
Как по раскаленным проводам, понеслись по неровным клеткам мурашовского мозга мысли, сотканные из паники и здравого смысла: «Что делать? Идти или не идти? Что я там вчера „творил“? Ни хрена не помню. Эх, папа!.. И зачем ты меня сюда послал?! Говорил: Афган карьере здорово поможет. Поможет, как же. В Москве-то, если что, ты бы меня отмазал, товарищ генерал-майор КГБ. А тут придется вылезать из дерьма самому. А может, вбиваю себе в голову всякую муру? Что я, в самом деле? Ничего страшного. Перетрем…»
Сам себя успокаивая, старший лейтенант КГБ Владимир Мурашов стоял под душем с холодной водой, хотя определение «холодная» к воде с температурой +25 критики не выдерживало. А другой воды в Кабуле летом нет.
Через пятнадцать минут миновав КПП посольского комплекса, он уже уверенно шагал по оживленной кабульской улице. Светлый европейский костюм скрывал тщательно подогнанную «сбрую» [27] с «макаровым» в кобуре.
«Брежневский» базар в Кабуле — одно из самых опасных для шурави [28] мест в городе. Здесь можно было купить все, от опиума до чарса — дешевого наркотика, который жуют. Но главная особенность «брежневского» базара заключалась в том, что он был самым крупным черным рынком Афганистана по продаже оружия, разнообразие которого поражало. Советский автомат Калашникова «шел» здесь за сто тысяч афгани [29] ,
27
«Сбруя» — ремни с кобурой для скрытного ношения пистолета или револьвера.
28
Шурави — советский.
29
Афгани — денежная единица Афганистана; курс: 1 USD = 50 AFN.
30
ДШК — крупнокалиберный станковый пулемет Дегтярева-Шпагина.
Хадовцы и не думали разбираться с торговцами оружия, тем более не пытались взять их с поличным, так как в любой момент можно было получить пулю в лоб или очередь в живот. Правда, иногда делали облавы, но только большими силами, которые всегда кончались перестрелками и взрывами. Моджахеды чувствовали себя здесь если не хозяевами, то уж точно как рыба в воде. В случае больших облав они ускользали или преображались в торговцев лепешек и других неказистых товаров. Царандой — народная милиция — был здесь лишь для проформы, а вернее всего — на стороне моджахедов.
Обо всем этом Мурашов знал по долгу службы, поэтому он осторожно двигался по торговым рядам «брежневского» базара, с опаской вглядываясь в лица встречных и торгующих афганцев. «Черт их знает, — думал старший лейтенант. — Сейчас он торговец, а ночью с автоматом в засаде где-нибудь сидит». Тем более не вызывали доверия встречающиеся сарбозы — афганские солдаты. Те насильно призывались в так называемую Народную армию, после чего тысячами с оружием в руках переходили на сторону душманов [31] . А если кто из них убьет или притащит с собой шурави, а еще лучше мушавера, то это ему — в заслугу, как выполнившему свой мусульманский долг перед Аллахом.
31
Душманы, моджахеды, «духи» — афганские партизаны, воевавшие с Советской армией и между собой.
Мальчик лет тринадцати-четырнадцати, торговавший простой водой, с перекинутым за спину большим пузатым чайником подошел к Мурашову и, видя перед собой чужестранца, знаками предложил ему свой ходовой в Кабуле товар. Старший лейтенант не отказался. Кружка воды была для него панацеей от тяжелого похмелья и палящего зноя. Забирая пустую кружку от европейца, мальчик тихо сказал «Амирджан» и, наклонив голову, показал, что надо идти за ним.
Пройдя в густой крикливой толпе, Мурашов шагнул за своим оборванцем-проводником в дукан — торговую лавку. Хозяин дукана молча показал ему рукой на дальнюю дверь за своей спиной. Мальчишка-проводник тут же пропал. Кагэбэшник толкнул дверь, и сразу же на него хлынул поток прохлады.
В комнате без окон на ковре сидел, поджав под себя ноги по-восточному, Амирджан и потягивал чай из пиалы. Увидев Мурашова, он поднялся с напольного ковра и с широкой улыбкой пошел навстречу.
— Дус [32] , как дела? — спросил он по-русски.
— Какие дела? — мрачно ответил старший лейтенант, всем своим видом показывая, что ему сейчас не до улыбок.
Кагэбэшник с интересом разглядывал внутреннюю комнату. В отличие от пыльного дукана с дешевой самодельной мебелью и странным на вид, вряд ли продаваемым товаром, она была обставлена гораздо богаче. Висели дорогие ковры, маленький столик с инкрустацией и суперсовременный светильник с кондиционером «Тошиба» смешивали восточный и западный стиль. В углу стояла последняя разработка фирмы «Сони» — моноблок с дистанционным пультом управления.
32
Дус — друг.