Десантура в секторе Газа
Шрифт:
– Как это – не было? – удивился сержант. – Я всегда думал, что Израиль и финики – это, можно сказать, одно целое.
– Так-то оно так. Раньше были, а потом исчезли они здесь. Однако финики – это же одна из традиционных иудейских культур. И перед нашими спецслужбами была поставлена задача: добыть ростки финиковых пальм. И вот это была одна из лучших спецопераций «Моссад», – гордо, словно он сам в этом участвовал, поднял голову Черток. – Крупный сухогруз под видом арабского торгового судна пришвартовался в иракском порту, и несколько месяцев наши агенты добывали ростки пальм.
– Что-то
– Ха! Проблема! – насмешливо взглянул на него Леонид. – Вывоз ростков за пределы Ирака был наказуем смертной казнью. Но по итогам операции в Израиль было доставлено несколько тысяч ростков, и традиция выращивания фиников иудеями была возрождена.
– А какие тут у вас курорты и развлечения имеются? – продолжали «культурно образовываться» собеседники. – Как вы отдыхаете?
– Развлечений и курортов в Израиле море, – улыбнулся Черток, – а самих морей целых три – Средиземное, Мертвое и Красное. Есть и Галилейское озеро, условно называемое морем, именно там Христос ходил по воде. Слышали о таком?
– Ну… да… – неуверенно протянул Климов. – Конечно.
По правде сказать, у него на этот счет имелись весьма скромные познания, но терять марку ему не хотелось.
– Есть сафари, есть горячие источники, есть горные лыжи на горе Хермон, множество национальных парков, – перечислял Черток, – да и русские рестораны имеются. А памятники – нигде в мире столько и таких вы не найдете. Да уже один Иерусалим – древнейший религиозный центр, где находятся святыни иудаизма, христианства и ислама. Ведь не зря его называют «музеем под открытым небом».
«Классный парень! – думал, слушая его, Локис. – Совсем ведь наш человек!»
Еще немного выпив, спецназовцы завели разговор о женщинах, вот тогда Локис и рассказал Чертоку, как и где познакомился с Катрин. Рассказал про переписку по ночам. И даже находясь в баре с приятелями, он попытался связаться с Катей. Но опять его ждало разочарование. Девушка не отвечала, как будто провалилась сквозь землю. Разоткровенничавшись, коллеги еще долго в этот вечер рассказывали друг другу истории из жизни, периодически прерываемые безуспешными попытками Локиса законектиться с Катей.
Еще выпив, Черток предложил сыграть в карты на деньги, достав из кармана колоду, но десантники оказались не столь азартными людьми и вежливо отклонили предложение Леонида.
Глава 15
Здание роддома, как и большинство строений на тихой улочке Газы, выкрашенное в белый цвет, уже несколько десятилетий выполняло свою благородную цель. Люди, работавшие там, помогали появиться на свет детям. Вот и сегодня здесь, в приемной, находились те, кто с трепетом ждал новостей. Среди них были и отец, и сын Самави. К операционной Мустафу с сыном, естественно, не пустили, поэтому им пришлось сидеть внизу и ждать известий о родах. Рядом с ними на простых деревянных скамейках, стоящих в холле, устроилось несколько мужчин и женщин, точно так же терпеливо ждущих известий. Высокий араб ходил из стороны в сторону, нервно поглядывая на дверь, в которую увезли его жену. Хамид посмотрел на него –
Каждый раз, когда дверь, ведущая в хирургическое отделение, отворялась, все с нетерпением устремляли на нее свои взоры. Каждый из присутствующих ждал, что появится медсестра или врач и сообщит о том, кто у кого родился. Но доктора входили и выходили из двери, не обращая внимания на вопрошающие взгляды, бросаемые в их сторону. Наконец, после долгого ожидания, появилась медсестра со списком, объявив всем присутствующим пофамильно, кто родился.
Всеобщее ликование царило в коридоре. Все радовались – кто мальчикам, кто девочкам. До этого нервничавший высокий араб мгновенно повеселел и, перестав метаться, довольный вышел на улицу, радуясь долгожданной новости.
Медсестра подошла к Мустафе.
– А у вас родился сын, – сказала она.
Вздох облегчения с шумом вырвался из груди палестинца. Столько переживаний, беспокойств – и вот, оказывается, жена подарила ему наследника! Он крепко сжал руку Хамида. Однако едва потрясенный отец открыл рот, чтобы спросить что-то, как медсестра добавила:
– Но вам стоит поговорить с доктором. Я вас проведу, – сказала она, – пойдемте.
Мустафа тревожно оглянулся, словно ища подсказки где-то рядом. Но каждый из сидевших здесь был занят своим делом – радуясь по поводу прибавления собственной семьи либо продолжая пребывать в томительном ожидании.
Пройдя через двери, они очутились в длинном коридоре, по обе стороны от которого шли двери кабинетов медперсонала. Подойдя к одной из них, медсестра попросила подождать.
– Сейчас акушерка освободится и выйдет, – сообщила она, скрывшись за дверью.
Мустафа в ожидании принялся ходить по коридору взад и вперед. На его загорелом до черноты лбу пролегла глубокая морщина. Он напряженно размышлял о том, что же скажет ему доктор?
Акушерка, закрыв за собой дверь, повернулась к Мустафе и Хамиду, стоявшим рядом. Высокая немолодая женщина смотрела на них. На ее лице отражалась усталость.
– Радуйтесь, сын у вас! – с улыбкой объявила она. – Правда, роды были тяжелые. Придется на время вашу жену оставить у нас. Понаблюдаем за ней.
– Что-то не так? – тревожно спросил Мустафа.
– Она сама родить не смогла, малыш слишком большой. Пришлось кесарево сечение делать. Но и это еще полбеды – пуповина вокруг шеи мальчика закрутилась, пришлось делать большой разрез, чтоб освободить ребенка.
Мустафа побледнел, покрывшись холодным потом.
– И… что? – с трудом выдавил он.
– Да не волнуйтесь вы так, – успокаивающе сказала акушерка, – все у вас будет хорошо. И не такое бывает!
Хамид был счастлив – теперь у него будет братик. Дальнейший разговор его мало интересовал – главное он уже знал. Пока отец разговаривал с врачом, он решил обследовать роддом. Предоставленный сам себе мальчик затеял игру. Пол в роддоме был выложен цветной плиткой, и мальчуган стал перепрыгивать с квадрата на квадрат, то на одной, то на другой ноге.
– Один, два, три, – считал Хамид, с увлечением прыгая все дальше и дальше, – четыре, пять, шесть, – раздавалось весело и звонко.