Десанты
Шрифт:
перебросить на Карельский перешеек 21-ю армию и перегруппировать войска. Но передвижение многочисленных войск и боевой техники из районов Стрельны и Ропши через Ленинград могло привлечь внимание вражеской разведки. Подходящих же обходных путей восточнее Ленинграда не оказалось. Между тем наступили белые ночи, что еще более усложняло перегруппировку. Выход все же удалось найти. Оперативная маскировка при переброске 21-й армии достигалась комбинированным путем: 30-й гвардейский и 109-й стрелковые корпуса были перевезены из района Ораниенбаума в Лисий Нос на судах Краснознаменного Балтийского флота, а 97-й стрелковый корпус - по железной
... Отдельные гвардейские танковые полки прорывы (Т-34/76, КВ-1 и КВ-1С, МКIV 'Черчиль', новейшие ИС-2). Тяжелые самоходные полки (САУ ИСУ-152) и самоходные полки (СУ-76М). Наравне с этим в составе войск фронта имелось достаточно много танков Т-26...
...Всего на Карельском перешейке командование фронта сосредоточило почти 260 тысяч бойцов, около 7,5 тысяч орудий, около 600 танков, САУ и бронеавтомобилей...
... превосходство над противником:
по пехоте - в 2 раза,
по артиллерии - в 6 раз,
по танкам - в 7 раз,
по авиации - в 5 раз...
(Несомненно, в своих разработках Отдел 'К' использует архивные документы из фондов 'ограниченного доступа'. Тем ни менее, талантливые труды отечественных историков: Ильи Борисовича Мощанского 'Штурм 'Карельского вала'' и Баира Иринчеева 'Забытый фронт Сталина', также использованы в подготовке данной операции, за что этим авторам огромное спасибо от Отдела 'К' и всех заинтересованных лиц и организаций).
– Сейчас у меня крыша поедет, - печально признал Коваленко.
– Я, чего-то, об этом наступлении толком и не слыхал. Явные пробелы в образовании. Тут, оказывается, и десанты были...
Женька начальника понимал - Коваленко был морпехом урожденным - появился на свет и вырос в Балтийске, окончил ДВОКУ (Дальневосточное Высшее общевойсковое командное училище в г. Благовещенск).
. Моря-океаны российские видел все, воевал, правда, на просоленых отнюдь не морской солью горах, ну, и чуть-чуть в курортном Поти, но так уж сложилось.
– Да, даванули наши крепко, - Женька посмотрел на пачку распечаток.
– Но это все довольно далеко от Касимово. Самолет уходил на юг, упасть, или сесть, должен был далеко от линии фронта. Нам бы координаты поточнее. Но если АЧА не нашла, то самостоятельно запросив, мы из архивов не меньше месяца ответа ждать будем.
– Что-то здесь неясностей много. Мрак какой-то и уфологические тайны Лубянки. Как шифровка вообще к нам ушла? Это же не может быть случайностью. Варварин был глубоко законспирирован. Работал, можно сказать, в полной изоляции.
Женька пожал плечами. Из агентов 'К' отправить шифровку по каналу 'маяка' Варварина действительно никто не мог. Отдел имел еще двух агентов в рабочей 'кальке'. Но В7 (Валша) сейчас 'отдыхал' в Краснодарском госпитале, второй агент, имя которого знал только Сан Саныч, безвылазно находился в 'той' Москве. По сути, непосредственно в отправке шифровки ничего мудреного не было. Схема из трех чипов в автоматическом режиме раз в сутки давала импульс, перемещая контейнер в базовую 'почту'. У Варварина контейнером служил пузырек с какой-то дрянью для чистки-пропитки сапог. Шифровка, всунутая вместо пробки-затычки, всегда ядрено благоухала и служила основанием для неизменных шуток. Но никаких сбоев до сих пор не было. Собственно, Варварин был единственным
– Кто шифровку послал?
– задумчиво пробормотал Коваленко, прихлебывая холодный чай.
– Эксперты говорят - 'женщина'. 'Образованная, от 17 до 30 лет'. Какая у Варварина могла быть женщина? Он ведь, по сути, Штирлиц был...
Валерий Сергеевич Коваленко, несмотря на свой двухметровый рост, физиономию урожденного морпеха и немаленький житейский опыт, оставался романтиком. Откровенно говоря, Женька раньше полагал, что такие люди уже вымерли. Если они вообще когда-то были, а не беспочвенно выдумывались в старинных фильмах-романах. То-то у нового начальника и этакая смутная история с молодой женой вышла, из-за которой развелся старлей скоропалительно и из Балтийска перевелся. Вот по сыну двухлетнему Коваленко жутко скучает.
Интересно, какая мамаша из Иришки получится?
– Слушай, что-то мы окончательно обалдели, - пробормотал Коваленко.
– Пошли, разомнемся.
– У нас гиммлер не в форме, - напомнил Женька о павшем на боевом посту манекене.
– Вернемся, починим. Или нового достанем, я уже почти договорился. Сейчас в тир заглянем. Пора бы вспомнить, что не только с бумажками работаем.
– Мы вообще-то, теперь следственная бригада, - уточнил Женька.
– В форме себя держать нужно, - заявил начальник, бумажки страшно не любящий.
Треск коротких автоматных очередей наушники глушили, но не то, чтобы совсем. Старлей стрелял с одной руки, удерживая ППШ на пистолетный манер. На взгляд Женьки, все это выглядело порядочным баловством и показухой, но действия начальства комментировать - дело сугубо неблагодарное.
– Баланс совсем не тот, - сокрушенно сказал Коваленко, вынимая опустевший диск.
– Так серийный же агрегат, - заметил Женька, вставляя магазин в свой ТТ.
Начальство придирчиво понаблюдало за стрельбой, потом заявило:
– Высишь порядком. А так ничего. Особенно для переводчика.
– Учили доходчиво.
– Ладно-ладно. Тут куда ни сунься, всё на вашу легенду отдельскую натыкаешься. Я понимаю, что мне до такой крутизны модельной, как до... Но высишь ты все равно...
– Учту и отработаю.
– Вот сейчас и учти. Патронов мало?
Женька отстрелял еще магазин.
– Вот так, шажок за шажком, - наставительно прокомментировал начальник.
– Я не барышня, мне 'всё и сразу' не нужно. Но с живого не слезу.
– Ну, она, собственно, и с полумертвого фиг слазила, - пробормотал Женька.
– Можно, товарищ старший лейтенант, уточнение?
– Угу. Только давай на 'ты' переходить. Самое время. Как я понимаю, через пару часов ты меня резко в должностном росте догонишь.
– Только слегка. На звездочку. ТАМ переводчик-ефрейтор - нонсенс. Но я в философском плане хочу высказаться. Понимаешь, там - не история. Там мы. Живые. Только семьдесят лет назад. Понятно, что этого объяснить нельзя. Отсюда кажется - легенда, историческое и героическое прошлое. Но... В общем, мы - свои. Хотя и не можем об этом никому сказать. ТАМ все живые. Не памятники и не фотокарточки черно-белые...