Дешевая литература
Шрифт:
Сансия дождалась свой кофе, но ланч к тому времени уже закончился, и пора было возвращаться.
– Я вас догоню!
– Увидимся в классе.
– See you.
Мы с Хуаном и Викторией пошли обратно, колумбиец и китаянка на лифте, я по лестнице. Мне хотелось пройти мимо Маниши ещё раз, она и не думала подниматься обратно в аудиторию.
– Тоже с нами пойдёт сегодня?
Я остановился, Маниша просто листала странички соцсетей на телефоне.
– Кто? Виктория или Сансия?
– Сансия.
– Нет, на сегодня только одна Indian lady.
– Хорошо. Это хорошо.
В лёгком мандраже
Пока не пригласил Манишу в бар, я был нормальным человеком.
Знаете, как быть нормальным? Это означает беспокоиться о фигне и мечтать о дозволенном. Например, нужно беспокоиться о животе, подросшем за месяц. Стоишь напротив зеркала в ванной, проверяешь, не свисает ли пузо. Потом проверяешь большой ли у тебя член. Профиль. Фас. Снова в профиль. Благодарю, сэр, вы замечательно выглядите. Дозволенные мечты – вторая составляющая нормального человека. Мечтать положено о машине. Крутой. Годам к тридцати, чтобы друзья завидовали.
Я был таким. Правда, был нормальным. И в моих планах не находилось места для тайных интрижек с индианкой после учёбы, но в один вечер я научился мечтать непозволительно свободно для тридцатилетнего. Масштаб волнений возрос. Резко, как будто жизнь лишила девственности, а я только ойкнул (а ведь даже не был пьян, как полагается школьнице). События сгущались. Я смотрел на тягучее время, всё ещё полное рутинных происшествий, но обыденная нормальность начинала всё меньше и меньше интересовать. Вечером, после бара, мне всё ещё было необходимо купить домой молока, разослать резюме, обсудить планы на иммиграцию с женой, но подвыпившая индианка манила куда больше.
Отчасти поэтому после обеденного перерыва Аниту Графмон слушал только Хуан. Он всё так же старательно записывал за ней. Остальные, даже я, окончательно разочаровались в предмете, полегли на столы, некоторые спали. Парень позади нас посапывал, разморило беднягу. Всё верно, Раджа своё отучился. Раджа умный, за здоровьем следит. Он понимает, что после кари пора и честь знать и покемарить часок-другой для лучшего пищеварения.
Маниша с кем-то переписывалась, её подруга (секс-фантазия Хуана) с отсутствующим видом сидела рядом. Я забыл узнать её имя, хоть и обещал Хуану, что приглашу именно китаянку. По факту вышло и не плохо, китаянка тоже собиралась прийти, но было неловко перед колумбийцем. Я достал телефон и, как полагается свободному мужику, написал жене, узнать, не будет ли она против, если припозднюсь. Я был самостоятельным мужчиной! Поэтому дописал в оправдание: «с ребятами из группы пойдем в бар». Жена, естественно, оказалась не против.
После этого оставалось только ждать вечера, и я извёлся. Не мог дождаться конца учёбы, не мог усидеть на месте, всё думал и думал о индианке. Это было сильным влечением. Я совершенно не знал, что делать с этим чувством. В Новой Зеландии, с изнанки мира, всё оказалось иначе, не так, как завещал Йося. В лампочках в веллингтонской шараге не было ужаса пола, наверное, поэтому моё влечение к Манише не было лишено глагола. И первыми глаголами, точно шагами к ней, были глаголы: пригласить, соврать, обмануть, напиться, поцеловаться, трепетать, отчаяться, забыться, проснуться. Много глаголов ещё ждало меня впереди. Влечение, как акт, сильно
– Ну что, пригласил их?
– Чего?
– Пригласил?
– А, да. Азиаточка твоя тоже пойдёт.
– Она не моя, просто нравится. Как зовут?
– Не спрашивал, сам узнаешь сегодня вечером.
Мой латиноамериканский камрад весь скомкался. Он трусил знакомиться. Я его прекрасно понимал, ведь чем старше мы становимся, тем пугливее в страстях. Мой тридцатишестилетний товарищ из Колумбии совсем потерял хватку с годами. Я отчасти тоже, но я был возбуждён во всех смыслах слова, прям горел изнутри и тонул во влечении. И если бы мне кинули спасательный круг, то я с радостью бы его трахнул.
Глава пятая, в которой я пью на охоте
Бессмысленным стоял я напротив института. Пары закончились. Вместе с ними и моя бравада. Я не ходил на свидания очень давно, с тех пор как женился. Я пытался исправлять собственные мысли, одергивая: «Это не свидание! Вы просто идёте в бар». Но чувство волнения и лёгкости в языке и ногах говорили об обратном.
Я курил, затягиваясь неглубоко. По лестнице, от института, спускались однокурсники. Некоторых женщин забирали их мужья в тюрбанах, процентов двадцать от общего числа.
Думаете, я преувеличиваю? Думаете, это шовинистическая аллюзия?
Нет, все буквально. Мужья в тюрбанах.
Дело в том, что в регионе Панджаб живут сикхи (это народность такая), а все мужчины их культуры носят на голове полотенца. Я видел, как студентки прыгают в машины к своим благоверным и уносятся прочь от института. Обыденно счастливыми казались они мне в тот момент. Единственное, что смущало, так это почему на электрокарах и в тюрбанах? А чё тогда не на слонах?
К концу моей самокрутки подошли и наши. Во всяком случае те, которых я маркировал, как «наши». Толстячок Хуан, подтянув жирок, о чём-то хихикал с азиаткой. Он дождался компанию Маниши ещё внутри инстита и времени зря не терял, уже во всю болтал со своей целью. Ту китаянку звали Инней.
– Угостишь?
– Легко. Это самокрутка.
– Пофигу. Ну, решил куда пойдём?
– Да, недалеко. Ты пиво любишь?
– Я многое люблю, смотря с кем, где и как. В каких, так сказать, позах.
И не стыдно было Манише говорить такое женатому мужчине? Скорее всего – нет. Скорее всего, это мне тогда было немного неловко от такого напора и двусмысленных намёков. В конце концов, мы толком не успели ещё познакомиться и даже не выпили, а Маниша уже перешла черту флирта.
Мы пошли по направлению к бару, болтали. Но вместо разговора и хоть какого-нибудь содержательного общения, я думал о пиздятинке.
Пиздятинка – это ресурс, требующий разработки. Добывается в трусиковых месторождениях. Процесс вызревания пиздятинки долог, как правило, тернист, но примерно к шестнадцати годам пиздятинка выглядит обманчиво приемлемо. Это ловушка. Уважаемые пользователи, будьте бдительны, не дайте себя обмануть! Срок вызревания пиздятинки – восемнадцать лет, никак не раньше. В промежутке от восемнадцати до двадцати пяти пиздятинка должна настояться, в ней появляется самое интересное – женственность, а если не появляется, то и трудов не стоит.