Деспот

Арская Арина

Губы обхватывают напряженный и вздрагивающий клитор и дразняще его посасывают. Меня закручивает в вихре легких спазмов подкатывающего оргазма, и Мирон ужесточает ласки. Ослепленная, вытягиваюсь в острых конвульсиях удовольствия. На пару секунд мир сжимается в точку и расцветает мягкой и теплой негой.

Терпкие и солоноватые губы накрывают мой рот. Поцелуй тягучий, нежный и проникновенный. Так не целуют секретарш. Так целуют любимых женщин.

— Теперь я точно у тебя первый во всех смыслах, — шелестит ночь тихим голосом.

— Мирон, у нас

все будет хорошо? — с затаенным страхом спрашиваю, поглаживая его по щекам пальцами.

— Будет, — валится рядом и прижимает к себе, — потому что я так решил.

— Биг Босс, — смеюсь я.

— Да, — самодовольно отзывается Мирон.

— Мы с тобой безумцы.

— Определенно.

Мне хорошо, спокойно и безопасно в объятиях Мирона. Я вдруг осознала, что он — мой мужчина, а я — его женщина. И я это поняла, пусть и в глубине души, как только его увидела за столом в просторном кабинете. Эта та самая любовь с первого взгляда, а я не верила, что так бывает.

— Раз в неделю требую ролевые игры в строгого босса и провинившуюся секретаршу, — Мирон покусывает меня за мочку. — По средам.

— Мирон Львович? — отзываюсь я с придыханием.

— О, да…

Кровать громко и предательски скрипит, когда Мирон подминает меня под себя, и мы замираем в тишине, прислушиваясь к храпу Виталия.

— На пол, — властно командует, — в коленно-локтевую.

Неуклюже сползает с кровати, утягивая меня за собой, и рывком ставит на четвереньки. Предусмотрительно закусываю уголок одеяла, и Мирон агрессивно вторгается в меня.

— Ты была очень непослушной секретаршей, — на ягодицу опускается ладонь.

Согласно мычу. Очередной шлепок, и Мирон вжимается в бедра, придерживая меня за талию. Улавливаю его ритм, и с новой волной подмахиваю его фрикциями. С жадным поцелуем в шею заполняет меня теплыми спазмами и горячим семенем.

С тяжелыми вздохами и выдохами лежим на полу. Храп Виталия слишком неестественный, наигранный и натужный, словно он старается отвлечь внимание спящих или уже неспящих домочадцев на себя.

— Кстати, Лиза пожелала быть твоей подружкой невесты на венчании. Она очень загорелась этой идеей, — Мирон поглаживает меня по бедру. — Я сам удивлен.

— Я не против, кладу голову ему на грудь. — А с твоей стороны кто?

— Виталий, ясное дело.

— Ммм…

— Ты не против? — недоверчиво спрашивает Мирон.

— Почему я должна быть против? — зеваю я и тут же, прошипев, сажусь. — Анжела была против, да?

— Ой да хорош меня ревновать.

— А я буду. И к той стерве, которую мать тебе сватала, и к новой секретарше тоже, — вглядываюсь в темноте в его лицо и отворачиваюсь. — Я-то у тебя не первая!

— Софушка, я сделал выбор.

— С Анжелой ты тоже сделал выбор, — зло клокочу я и скрещиваю руки.

— Каждый из нас ошибается, — Мирон припоминает мне мои же слова. — Верно?

— Я все равно буду ревновать, — вздыхаю и обнимаю колени.

— Как и я.

— А к кому тебе ревновать? — резонно спрашиваю и печально усмехаюсь. — у меня

бывших нет.

— Софья, то, что ты не замечаешь заинтересованных и плотоядных взглядов, не означает, что их нет. Твой Вася тебя поедом ел глазами. Убил бы.

С улыбкой возвращаюсь в объятия рассерженного Мирона. Спасибо Васе, что так вовремя появился в моей жизни и подстегнул будущего муженька на ревность. Главное — не доводить до сломанных пальцев и прочего членовредительства.

Глава 35. Все будет хорошо

Стоим красивые, нарядные с тонкими свечами в пальцах перед грузным Батюшкой, что бубнит молитву. Над нашими головами держат венчальные короны Виталий и Елизавета. На мне скромное подвенечное платье из плотных кружев с длинными рукавами и прозрачная вуаль, а на Мироне строгий фрак с белой розочкой в петличке. Когда я его увидела во всем этом великолепии, то чувств не лишилась, а он мне на ушко шепнул, что ждет не дождется, когда отымеет меня в этом “охренительно скромном платье”. Я для приличия вспыхнула смущением, чем раззодорила его еще сильнее.

Елизавета за спиной тихонько всхлипывает от радости за брата, который, как обычно, невозмутим и сдержан, но я-то знаю, что он взволнован. Венка на виске бьется и сдает его с потрохами. Я тоже хочу всплакнуть, но держусь и подозреваю, что я и Мирон выглядим со стороны очень серьезными и напряженными, потому что Батюшка периодически с тревогой всматривается в наши лица. Воздух пропитался запхами сладкого ладана и воском.

А еще я пытаюсь в убаюкивающем говоре уловить нить и понять смысл молитвы, а она сложной конструкции, витиеватая и искажена разной тональностью. Если все свести к единому знаменателю, то счастья нам, любви и детишек побольше.

На венчание были приглашены не только родственники и друзья, но и те, с кем Корольковы тесно повязаны в бизнесе. Никого из них знать не знаю, кроме нескольких и то заочно. Например, сердитого Сютина из департамента благоустройства. Мужик и правда очень мрачный и злой, будто у него минут пять назад умерла любимая собака.

Ивана, которого я облила виски, Мирон отказался приглашать, когда заметил, как я слабо скривилась при упоминании его имени. Видеть не хочу этого борова. Да и не место порочному уроду в Храме Божьем.

На подушке выносят обручальные кольца, которые мы были вынуждены снять для освящения. Мы испиваем кагора из золотой инкрустированной чаши и Батюшка кольцует Мирона, осенив трижды обручалку:

— Обручается раб Божий Мирон рабе Божией Софье во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

А затем и на мой палец нанизывает кольцо. И именно в этот момент я теряю самообладание. У меня подкашиваются ноги, но Мирон не дает мне упасть и придерживает за локоток. Батюшка смотрит на меня, и мне кажется, что он думает: бледную невесту притащили в Храм против воли и насильно выдают замуж. Я воодушевленно улыбаюсь, чтобы его успокоить, но, судя по тому, как он бросает беглый обеспокоенный взгляд на Мирона, у меня не получилось развеять его подозрения.