Десять городов

Арджилли Марчелло

Но это было только начало. Я вышел на привокзальную площадь и глазам своим не поверил. «Мираж, — подумал я. — Неужели у меня галлюцинации?» Я видел не просто город, а город-сон, город-мечту. Эти величественные здания, памятники, граничащие с небом купола! Я попал в сказку, подобную «Тысяче и одной ночи».

Однако ноги мои ступали по земле, и вокруг высились стены реальных зданий. Передо мной был фантастический город, существующий на самом деле. А я боялся чего-то бесконечно скучного! Да отсюда можно такой репортаж настрочить —

пальчики оближешь!

Я шел по улицам Архитектории, с наслаждением любуясь всей этой красотой, и в голове у меня звучали фразы из моей будущей корреспонденции: Город мечты. Триумф совершенства, царство гармонии!.. Чудо Архитектории. Единственное место на земле, где образцы классического зодчества блестяще сочетаются с самыми смелыми современными образцами!..

Когда смотришь на этот неповторимый город, душа впитывает в себя историю, искусство, красоту и, выпрыгнув наружу, скачет по улицам, точно мяч, обезумевший от радости…

Я не сомневался, что напишу сногсшибательную статью. Я был первым журналистом, приехавшим в Архитекторию. Номера газеты с моим репортажем раскупят за несколько минут, и уж теперь-то главный редактор наверняка увеличит мне жалованье.

Завороженный, я ходил по городу, пока не вспомнил о Конгрессе главных архитекторов, который должен был вот — вот начаться. Остановив одного из прохожих, я спросил, как пройти во Дворец конгрессов. Прохожий любезно показал мне дорогу и поинтересовался:

— Прошу прощения, вы, должно быть, приезжий?

— Да, я впервые в этих краях. Что за удивительный город! Я объехал полмира, но никогда не думал, что на свете существует подобное чудо.

Похоже, он принял мои слова за розыгрыш, — иначе зачем ему было смотреть на меня с таким подозрением!

— Я говорю правду. Удивительный город!

— А по-моему, так себе городишко, — буркнул он с брезгливой гримасой.

Водкой от него не пахло. Неужели я наткнулся на психа? Впрочем, у меня не было времени разбираться, и я поспешил на конгресс.

Войдя в зал заседаний, я остолбенел: это был интерьер в форме головы, и участники конгресса должны были ощущать себя в нем не иначе как мозгом. Гениальное архитектурное решение, которое не могло не стимулировать в каждом из делегатов чувства ответственности и заинтересованности в успешной работе конгресса!

Конгресс уже начался. В зале собрались самые известные зодчие города — молодые и в летах, мужчины и женщины. Когда я вошел, на трибуне была женщина.

— Как вы знаете, — говорила она, — архитектурное лицо города во многом определяется тем, насколько он привязан к местности. Так вот, уважаемые коллеги, мне кажется, что профиль гор, окружающих Архитекторию, довольно непривлекателен. Если же горы смоделировать, они будут прекрасно сочетаться с городом. К этому и сводится мое предложение.

Я немедленно сделал пометку в блокноте: «Сенсация! Женщина — архитектор призывает

изменить окрестности Архитектории. Совершенный город должна окружать совершенная природа».

Однако, к моему удивлению, в ответ на ее призыв не раздалось ни одного хлопка. Председатель, дремавший, пока она выступала, не без труда стряхнул с себя сонливость и сказал:

— Благодарю коллегу за предложенную идейку.

Идейку? Да ведь это была грандиозная идея! Скорее всего, председатель чего-то недопонял или недослышал.

Впрочем, столь же холодно встретили выступление молодого архитектора, предложившего наладить производство «архитектурных очков», которые позволяли бы видеть постройки одного только стиля.

— Надев красные очки, можно будет видеть исключительно постройки в стиле эпохи Возрождения, в синих очках — современные здания и т. д. Таким образом, каждый житель Архитектории получит возможность смотреть лишь на то, что ему по душе.

Еще одна гениальная идея! Но председатель проворчал:

— Подумаем… Правда, если говорить откровенно, банальное предложение.

Я все больше удивлялся. До чего странный конгресс! Как журналисту мне довелось сидеть на стольких форумах, где люди хлопали в ответ на любую галиматью, хлопали, отбивая ладони; здесь же высказывались идеи одна гениальнее другой, но все молчали, никто не аплодировал, а некоторые откровенно зевали. Что они, оглохли? Или у них нет воображения? Я вспомнил недавнего прохожего и его слова: «…так себе городишко». Неужели все они тут получили солнечный удар?

Сонный от скуки председатель пробубнил фамилию следующего оратора:

— Профессор Паллади.

На трибуну поднялся старичок со стопкой бумаги в руке. Это был первый главный архитектор города, следовательно — лучший зодчий Архитектории. Человек, судя по всему, робкий и скромный, он говорил тихим тоненьким голосом.

— Уважаемые коллеги, — начал он. — Я разочарован работой нашего конгресса. Раздававшаяся здесь критика поверхностна и не нова…

Наконец нашелся человек, для которого справедливость прежде всего. И какой человек — первый главный архитектор! Сейчас с высоты своего авторитета он разделает под орех собратьев, позволивших себе пренебрежительно отнестись к таким интересным предложениям… Я сжал в руке карандаш и приготовился записывать.

— Должен сказать, положа руку на сердце, («…что вы слишком самонадеянны» — вот что он им скажет и будет совершенно прав…) что при строительстве нашего города мы допустили непростительные ошибки, — продолжал первый главный архитектор. — Жалкие дилетанты — вот кто мы такие!

Как, и он тоже свихнулся? Я был ошеломлен. Участники конгресса утомленно кивали, словно речь шла об общеизвестных истинах, набивших оскомину.

— Мне не только стыдно за наш с вами город, но я холодею от ужаса при мысли, что это уродство увидят туристы…