Десять историй ужаса
Шрифт:
Первым бил Рик.
Пришла моя очередь.
— Не могу на это смотреть! — услышал я обращенный к Рону стон Джимми.
Я поднял мою новую биту. Внезапно она показалась мне легкой, как перышко — в точности как говорил мне странный человечек.
Я занял свое место и приготовился.
«Странное дело!» — подумал я. Бита вдруг завибрировала. Я чувствовал дрожь, расходившуюся от рук до самых кончиков пальцев.
И вот — бросок, низкий и дальний.
— Страйк! — гаркнул судья.
Я пропустил и второй бросок. Снова страйк.
Я должен был отбить
Прямая подача. Я с шумом втянул в себя воздух и размахнулся.
ТРАХ!
Мяч свечой взмыл в небо. Подбегая к первой базе, я пытался проследить за его полетом. Но мяч улетел так высоко, что я не мог его разглядеть. Неужели будет хоум-ран? [3]
Так и вышло!
— Работает! — радостно завопил я. — Работает бита!
3
Хоум-ран (англ. Homerun) — разновидность игровой ситуации в бейсболе, представляющая собой хит, во время которого отбивающий и бегущие, находящиеся на базах, успевают совершить полный круг по базам и попасть в дом (то есть совершить пробежку), при этом не имеется ошибок со стороны защищающейся команды. В современном бейсболе хоум-ран обычно достигается сильным и точным ударом отбивающего. Хоум-раны являются одними из самых популярных моментов в бейсболе, считаются одними из самых зрелищных среди любителей бейсбола, и, следовательно, неплохо оплачиваются. (Прим. переводчика.)
На бегу я торжествующе вскинул руки над головой. Тренер усмехнулся и помахал мне рукой.
Мои товарищи по команде бросились ко мне, когда я обежал третью базу, и с гиканьем принялись хлопать меня по спине. Затем я достиг «дома».
Счет в пользу Линнфилда — 2:0. Два очка, заработанных лично мною.
В следующем иннинге я послал мяч еще выше, получив еще один хоум-ран.
Еще через два иннинга я устроил целых два хоум-рана!
Снова и снова взмахивал я битой. Я посылал мяч все выше и выше. После седьмого хоум-рана публика пришла в неистовство.
Семь хоум-ранов — и рекорд школы побит. А когда я совершил девятый? Побит рекорд штата!
Игра закончилась со счетом 19:3 в пользу Линнфилда. Это вам не баран чихнул.
Меня окружила бушующая толпа. Джимми и Рон посадили меня к себе на плечи, а Том Скотт с телевидения засыпал меня вопросами, пока другие репортеры усердно фотографировали.
— Эй, Майк! — помахал мне Рон после того, как толпа начала понемножку рассеиваться. — Мы все собрались в пиццерию. Отметить победу, понимаешь. Пошли, чувак, ты сегодня звезда!
Я вскочил на велосипед.
— Погнали! — крикнул я, чувствуя, что вот-вот лопну от восторга.
Мы покатили прочь от школы, не потрудившись даже переодеться. Команда скандировала:
— Майк! Майк! Майк!
Это было изумительное ощущение. Но у меня вдруг екнуло сердце. Бита! Я обещал вернуть
Я поехал медленнее, позволив товарищам меня обогнать. Продолжая скандировать мое имя, они скрылись за поворотом.
— Я вас потом нагоню! — крикнул я им вслед. Уж не знаю, слышали они меня или нет.
Но одно я знал точно: я не могу вернуть биту.
Ни за что.
Я должен оставить ее себе.
Это была лучшая в мире бита. Бита, способная устроить девять хоум-ранов за одну игру. Я не мог с ней расстаться. Обещание обещанием — но я должен был оставить ее себе.
Привстав над сиденьем велосипеда, я сжимал биту в руках, пытаясь решить, что же мне делать. Грешным делом я даже подумал поехать домой и припрятать биту у себя в комнате. Мистер Смит не знает, где я живу. Скорее всего, он меня не найдет.
Нет. Я решил, что это нехорошо.
Я решил поехать в музей. Выложить мистеру Смиту всю правду. Что мне необходима эта бита. Я заплачу ему, решил я. Любую сумму, какую он захочет. Мое сокровище того стоит.
Я вспомнил адрес на кредитной карточке. Ехать туда пришлось долго. Музей располагался в незнакомой мне части города. На улицах не было ни машин, ни прохожих. Никого и ничего…
Сам музей размещался в приземистом сером здании. Выглядело оно не слишком гостеприимно. Я оставил велосипед у дверей, и сжимая биту в руках, вошел в зал.
До чего клеевое местечко! И как это я раньше о нем не знал? Огромный, ярко освещенный зал заполняли спортивные экспозиции в натуральную величину.
Вот два хоккеиста яростно пытаются оттереть друг друга локтями. Фигуры, очевидно, были отлиты из воска. На лицах застыло зверское выражение.
А вот и теннисисты. Юноша в белом костюме вскинул ракетку, готовясь послать подачу своему сопернику. Они выглядели настолько реально, что мне казалось, будто мячик вот-вот и впрямь полетит через сетку!
Я прошел мимо двух старшеклассников-баскетболистов, застывших в прыжке. Их мускулы были напряжены. Я мог разглядеть даже капельки пота, поблескивающие на их лицах.
«Круто, — думал я, опираясь на биту и любуясь экспозицией. — До чего же круто!»
Бейсбольная экспозиция была еще не завершена. Часть площадки уже была готова, но не было восковых фигур игроков.
И когда я смотрел на площадку, по другую сторону ее вдруг возник мистер Смит.
— Здравствуй, Майк, — произнес он с улыбкой. Его безволосая голова светилась под светом ламп. — Спасибо, что возвращаешь биту.
Я колебался.
— Я… э… не могу ее вернуть, — наконец выдавил я.
Он удивленно сощурил серебристые глаза:
— Что?
— Я должен оставить ее себе, — пробормотал я. — Это замечательнейшая бита на свете. Я что угодно сделаю, лишь бы оставить ее себе!
Он потер пальцами свой бледный подбородок:
— Ну…
— Правда, — настаивал я. — Мне очень нужна эта бита. Я хочу оставить ее навечно!
— Хорошо, — согласился он. — Можешь оставить ее навечно.
У меня отвисла челюсть. Я был поражен.