ДЕСЯТЬ ЛЕТ И ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ

Дёниц Карл

Первые же доклады продемонстрировали вполне положительные результаты. «U-482» (командир фон Матушка) заняла позицию в Северном проливе к северу от Ирландии и, согласно информации англичан, потопила там корвет «Хорст Касл» и 4 торговых судна.

Неплохие результаты были достигнуты также в Ирландском море, на западном входе в Английский канал и в районе Шербура. Прибрежные операции подлодок со шноркелями в более удаленных районах тоже оказались успешными. В октябре 1944 года, по сводкам англичан, «U-1232» (командир Добрац) потопила 4 судна (24 331 тонна) и торпедировала пятое (2373 тонны). «U-870» (командир Хехлер) успешно действовала даже в районе западнее Гибралтара.

К концу января мы установили

очень приятный, по крайней мере для нас, факт: шноркель превратил даже старые подлодки в эффективный инструмент войны. В предыдущем квартале показатель эффективности подлодок в море был так же высок, как и в августе 1942 года. Но принципиальная разница заключалась в том, что в 1942 году подлодки оставались в море в среднем 60-100 суток, и 40 из 60 суток они проводили в оперативной зоне. В декабре 1944 года они оставались в море в среднем 37 суток, из которых 9 проводили в оперативной зоне. На то было несколько причин. Мы лишились баз в Бискайском заливе, поэтому величина отношения времени, проведенного в море, к времени в порту резко уменьшилась. Расстояние от новых баз к оперативным зонам стало больше, а преодолевая его под водой со шноркелем, лодка двигалась медленнее и, значит, тратила больше времени на переход до оперативных зон и обратно. Поэтому общее количество потопленного тоннажа было намного ниже, чем в 1942 году. Об изменении такого положения можно было говорить только после ввода в эксплуатацию новых подводных лодок с большой подводной скоростью.

Наибольшее удовлетворение принес нам тот факт, что, как выяснилось, в конце января 1945 года наши потери намного уменьшились. Они составили 10,4% от общего количества подлодок в море, что было немного выше, чем во второй половине 1942 года, зато значительно ниже, чем в 1940-м и 1941 годах.

Таким образом, можно сделать вывод, что благодаря эффективности шноркеля и беспримерному мужеству наших подводников чисто оборонительная, сковывающая силы противника акция переросла в полномасштабную наступательную кампанию в прибрежных водах противника. Кроме того, команды подлодок извлекли немалую пользу из операций на мелководье – они получили опыт нахождения вблизи береговой линии, имеющей извилистую конфигурацию, в условиях приливно-отливных течений, что затрудняло их обнаружение патрульными кораблями. Во время пребывания подлодок в прибрежных водах противника мы постоянно напоминали командирам, что они должны действовать неожиданно для противника. К примеру, при нападении на конвой, следующий вблизи берега, атаковать нужно со стороны берега, а не со стороны моря и после атаки уходить также в сторону берега, а не в открытое море.

В конце января, ввиду того что достигнутые результаты оказались неплохими, а потери приемлемыми, командование подводного флота приняло решение направить лодки, которые будут приняты в эксплуатацию в феврале, также в прибрежные воды противника.

Это решение вовсе не было простым и легким. Противник мог намного усилить оборону в этих водах, и по всем признакам именно так и должен был поступить. Кроме того, находясь там, подлодки должны были соблюдать радиомолчание. Это означало, что информация о судьбе лодок будет получена командованием только по окончании похода, то есть спустя много недель после их выхода в море. Да и в случае неблагоприятного развития событий что-то предпринять будет невозможно.

Но с другой стороны, каждое судно с военными грузами, идущее во Францию или в устье Шельды, которое мы сможем потопить, облегчит участь наших солдат на суше. Да и использование наших подводных лодок для сковывания легких сил противника в прибрежных водах, не давая высвободить их для атаки на наше судоходство в Северном море, в Скагерраке и у берегов Норвегии, также не было снято с повестки дня.

Начиная с конца ноября, к примеру, через эти воды шел непрерывный поток транспортов, везущих войска для укрепления фронтов на границе Германии.

Доклады, представленные капитанами подводных лодок после возвращения из боевых походов в феврале и начале марта, показали, что принятое в январе решение продолжать использование наших подлодок в прибрежных водах противника было правильным.

Однако в марте у нас снова появились основания для беспокойства. Перехваченные нами радиосообщения противника не содержали никакой информации о том, чем заняты сейчас наши подлодки. 13 марта мы получили сообщение с «U-260» (командир Бекер), в котором говорилось, что субмарина, находясь на глубине 250 футов и примерно в 60 футах от дна, была повреждена взрывом мины. Капитан информировал о том, что поднять подлодку на поверхность ему удалось с большим трудом, и теперь он намерен приказать команде покинуть тонущий корабль и высадиться на ирландский берег.

Так мы получили доказательство создания противником глубинных минных полей, предназначенных исключительно для подводных лодок. Командование подводного флота предвидело такое развитие событий и разработало инструкции, как избежать столкновения с такими минами. Командиры подлодок, следуя через районы, где предполагается наличие минных полей, должны были держаться безопасной глубины 50-100 футов, поскольку установка мин на такой глубине означала бы угрозу не только немецким подводным лодкам, но и собственному судоходству противника.

После получения сообщения с «U-260», учитывая отсутствие информации о судьбе других подводных лодок, мы приняли решение нарушить радиомолчание и передать приказ всем подлодкам уходить из прибрежных вод, а если принятые противником контрмеры слишком эффективны, то возвращаться на базу.

Вплоть до самой капитуляции мы не имели сведений ни о ходе отдельных боев, ни о принятых контрмерах. Только после окончания войны мы узнали, каким сокрушительным было поражение. Потери возросли с 6 в январе до 29 в апреле. Причем причины столь резкого роста станут известны только тогда, когда англичане опубликуют официальный отчет о войне на море в тот период.

В последние недели войны мы несли потери и в собственных прибрежных водах, и в портах. Натиск авиации противника становился все сильнее.

Когда начались испытания подлодок типов XXI и XXIII, выявились некоторые проблемы, которые обычно возникают только с механизмами, основанными на совершенно новых принципах. Это затянуло испытания, однако итоговые результаты оказались вполне удовлетворительными. Максимальная скорость в подводном положении у лодок типа XXI достигла 17,5 узла, а при скорости 5,5 узла они двигались почти бесшумно. Их дальность плавания оказалась настолько велика, что переход через Атлантику перестал быть проблемой, они могли дойти до Кейптауна, оставаться там в течение 3-4 недель, после чего вернуться на базу, не получая топлива в пути. На них были установлены новые приборы и системы наведения торпед, все расчеты, предшествовавшие пуску торпеды, выполнялись автоматически, а пуск торпеды производился с глубины 150 футов.

Подлодки типа XXIII имели аналогичные характеристики, но, поскольку сам корабль был меньше, максимальная подводная скорость и дальность плавания тоже были соответственно меньше.

Появление новых подлодок положило конец превосходству обороны противника, которое являлось очевидным начиная с 1943 года и возникло после появления коротковолнового радара. Под водой подводные лодки были невидимыми для радара, они могли все время оставаться на безопасной глубине и с нее же атаковать. У подводного флота появились новые возможности, до новых успехов, казалось, было рукой подать.