Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
– Я женюсь на тебе. Я стану твоими глазами.
«Сусу, я стану твоими глазами». Рука, что касалась щеки, была немного холодной, и даже это нежное прикосновение походило на удар кинжалом прямо в сердце. Ночной кошмар со свирепой силой вновь завладел ее мыслями. Она затрепетала всем телом и оттолкнула мужчину. Испугавшись собственных действий, девушка попыталась объяснить:
– Я не хотела отталкивать тебя, не злись…
Е Хуа взял ее за руку и спросил:
– Сусу, что с тобой?
Боль расползалась в сердце, подобно пятну туши на белоснежной бумаге для каллиграфии. Стиснув зубы, девушка солгала:
– Мне… мне что-то хочется спать. Ты иди,
В комнате снова воцарилась тишина. Девушке действительно не хотелось, чтобы он тревожился из-за нее. Прикосновения, прежде такие желанные, теперь превратились в пытку. Иногда ей было любопытно: если ему нравилась та женщина, почему он вообще согласился выполнить смешную просьбу Сусу?
Наконец послышался звук удаляющихся шагов. Е Хуа ушел. Най-Най тихонько прикрыла дверь.
Некоторое время девушка сидела, сжав одеяло в руках. Лишь дождавшись, когда утихнет дрожь, она тяжело опустилась на кровать. В голове все смешалось. Перед глазами вставала то гора Цзюньцзи [3] , что в Восточной пустоши, то лицо Е Хуа. Картинка снова сменилась, и перед ее мысленным взором возник окровавленный кинжал, которым ей вырезали глаза. В замутненном разуме мелькнула мысль о том, что после рождения ребенка ей придется вернуться на гору Цзюньцзи, где ей и место. Пусть ее греховные чувства умрут там же, где и родились. Как можно скорее.
3
Гора Цзюньцзи (кит. ???) – мифическая гора, также известна под названием «Пропасть Света». Упоминается в древнекитайской «Книге Гор и Морей» («Шань Хай Цзин»).
Сусу сняла с глаз повязку из белого шелка, шепча что-то о невыносимой боли. Горло надрывалось от всхлипов, однако она смогла сдержать слезы.
Вскоре после того, как девушка снова провалилась в сон, Най-Най, стоящая за дверями, тихонько и мягко окликнула ее:
– Госпожа? Госпожа, вы спите?
Горло сдавил приступ кашля.
– Что случилось?
Най-Най произнесла:
– Наложница Небесного владыки Су Цзинь отправила служанку сообщить о том, что она приглашает вас на чай.
Девушка со скукой подтянула одеяло повыше, чтобы закрыть им лицо.
– Передай ей, что я уже пила чай.
В последнее время Су Цзинь не раз выказывала ей свое расположение. Когда Сусу бывала в приподнятом настроении, она начинала строить догадки: наверное, Су Цзинь мучает совесть. Все-таки Сусу лишили глаз, чтобы отдать их наложнице. Однако девушка тут же поднимала на смех собственную наивность. С чего бы Су Цзинь мучила совесть, если это она вынудила Е Хуа вырезать Сусу глаза?
Она не желала встречаться с кем-то из них, и тем более разговаривать. Сусу уже не та застенчивая и нелепая юная девушка, которая стремилась всем угодить, впервые оказавшись в небесном дворце три года назад.
Когда солнце опустилось к Западным горам, Най-Най разбудила ее, сказав, что день клонится к вечеру. Косые лучи закатного солнца освещают двор, от вида захватывает дух. Снаружи дует легкий ветерок, и это лучший момент для того, чтобы посидеть во дворе. Сусу проспала целый день и теперь чувствовала, как затекли все ее мышцы. Ей тоже казалось, что сейчас подходящий момент для прогулки.
Най-Най пододвинула кресло-качалку и помогла Сусу сесть на кровати. Девушка подняла руку, давая
Сусу сидела в кресле-качалке, ее лицо обдувал ласковый ветерок, отчего девушку снова начало клонить в сон. Сусу смутно понимала, что вновь угодила в плен сновидений. Во сне она перенеслась на три года назад и оказалась на горе Цзюньцзи в тот момент, когда впервые встретила Е Хуа.
Красивый темноволосый мужчина, облаченный в сюаньи [4] , упал перед дверью ее соломенной хижины, истекая кровью. В руках он сжимал меч. Девушке понадобилось много времени, чтобы затащить раненого в дом. Она дала ему лекарство, останавливающее кровотечение, и с изумлением наблюдала, как раны на теле мужчины затягиваются сами собой.
4
Сюаньи (кит. ??) – в Древнем Китае черно-красное одеяние для малых церемоний.
Не прошло и двух дней, как следов от тяжелых ран совсем не осталось, тело незнакомца восстановилось. Очнувшись, мужчина долго рассматривал ее, не издавая ни звука. Когда он наконец заговорил, его голос был ровным и спокойным. Мужчина отблагодарил девушку за спасение и выразил желание наградить ее. Сусу казалось, что в том, чтобы напоить его всего двумя чашками снадобья из целебных трав, не было особой заслуги. В ее глазах этот поступок не выглядел великим благодеянием. Однако незнакомец был очень настойчив в своем стремлении ответить добром на добро. Поэтому она попросила у него золото и серебро, на что незнакомец укоризненно сказал ей:
– Вы слишком низко оцениваете мою жизнь.
С начала времен спасенные не ставили своих спасительниц в такое положение. Сусу была так раздражена, что, разведя руками, гневно выпалила:
– Так почему бы вам не взять меня в жены?
Мужчина остолбенел. Однако, услышав эти вздорные слова, он действительно женился на ней. Вскоре девушка забеременела и теперь носила под сердцем их ребенка.
Сколько Сусу себя помнила, она всегда жила одна на горе Цзюньцзи. Она знала лишь то, что четыре времени года сменяют друг друга, и то, что, помимо нее, на горе жили только насекомые, птицы, звери и рыбы. У нее не было близких, не было даже имени. Мужчина дал ей имя Сусу, чему она тихо радовалась.
Затем он перенес ее на Небеса, и только тогда она узнала, что загадочный незнакомец является внуком Небесного владыки. В то время его еще не провозгласили официально наследным принцем. Однако на Небесах никто не считал его ее мужем. Он и сам никогда не рассказывал Небесному владыке о том, что взял себе в жены обычную смертную.
В ту ночь она направлялась в покои мужа, чтобы отнести ему суп. Покои никем не охранялись. Вдруг до ее ушей донесся жалобный голос Су Цзинь:
– Ты взял в жены смертную, желая отомстить мне за то, что я предала тебя и стала наложницей Небесного владыки, не так ли? Но что мне оставалось делать? Что? Какая женщина смогла бы отказать Небесному владыке? Скажи мне, Е Хуа, ведь ты до сих пор любишь меня, правда же? Ты дал ей имя Сусу, и не из-за того ли, что это лишь подобие моего имени?