Десять медвежат (Маркиз-потрошитель)
Шрифт:
Андрей Николаевич сделал над собой усилие и отвлекся от грустных мыслей. Хотя что это он – как можно отвлечься и забыть о невестке, когда вот же она – мелькает перед глазами. Андрей Николаевич с трудом разлепил губы.
– Остановись, – сказал он, – сядь пожалуйста, Варвара.
Странное дело, ему никогда не приходило в голову назвать ее Варей. Он знал, что и другие тоже не называют ее ни Варей, ни Варенькой. Такое никому просто не приходило в голову. Звали ее Варварой, фамилия была Строганова – она не захотела ее менять после свадьбы, но злые языки на телевидении окрестили ее Бефстрогановой. Все знали,
– Сядь, – повторил Андрей Николаевич окрепшим голосом, – сядь и повтори, что ты сказала. Что-то я не совсем понял…
– А что тут понимать? – вскинулась невестка, но под его взглядом слегка притормозила и повторила еще раз. – Это очень хорошая школа, мне рекомендовали ее с самой лучшей стороны… Расположена за городом, в отличном месте, Дашке там будет…
– Ты хочешь сказать, что намерена отдать маленького ребенка в интернат при живой матери? – Наконец-то в голосе Андрея Николаевича прозвучало настоящее железо.
– Я вовсе не это хочу сказать! – с досадой прервала его невестка. – Я хочу сказать, что ребенку осенью в школу, в первый класс, что у меня ответственная работа, которая занимает все время и силы, и что я не смогу посвящать Дарье много времени…
«Можно подумать, что раньше ты проводила с ней много времени», – подумал Андрей Николаевич, однако пока решил не давать воли своему раздражению.
Это был невесткин испытанный метод – довести его до белого каления, когда в сердцах он не помнит себя, разругаться всласть, а потом делать вид, что она страшно обижена, вешать трубку, когда он звонит и просит повидаться с Дашкой. Обычно она в таких случаях срочно меняла няню, и та, не знакомая с Андреем Николаевичем, не слушая Дашкиных уверений, что это ее дедушка, не допускала его к ребенку.
– Ребенка семи лет ты хочешь оторвать от дома, от матери и от меня, от ее окружения, от всего привычного и отдать чужим, равнодушным людям? – закричал он, не в силах сдержаться. – Зачем, Варвара, зачем? Неужели она тебе так мешает?
Снова она поморщилась с досадой.
– Не в том дело, что она мешает, а в том, что Дарье нужно научиться быть самостоятельной. Ей нужно научиться пробивать себе дорогу в жизни. А пока она знает, что взрослые разрешат все проблемы, она ничего в этой жизни не достигнет.
– Ты говоришь это о собственной дочери! Ей же еще и семи нет, опомнись, Варвара! – вскричал он, пораженный.
Снова закололо в боку, и он подумал, что невестка делает все нарочно, чтобы извести его, как извела в свое время его сына. Она наблюдала за ним из кресла совершенно равнодушно. Она-то в отличие от остальных, тех, с кем спорила, никогда не теряла головы. Даже находясь в эпицентре самого жесточайшего скандала, она оставалась уверенной в себе и всегда направляла скандал в нужное ей русло.
– Если ты все решила, то для чего пришла ко мне с этим вопросом? – как можно спокойнее спросил он. – Ведь ты знала, что я на это не соглашусь. Тебе захотелось со мной поругаться, а, Варвара?
Она на миг опустила глаза под своими очочками, но он-то заметил в них торжествующий блеск. Он угадал правильно, ей доставляло несказанное удовольствие мучить и оскорблять людей.
– Я просто решила поставить вас в известность, – проскрипела она.
Голос у нее был очень противный,
Надо отдать ей должное – на телевидении не ходило никаких сплетен по поводу ее любовных похождений. Никто никогда не называл ее имени в связи с какой-нибудь скандальной историей. Вероятно, она была достаточно осторожна, а скорее всего, мужчины не испытывали к такой стерве нежных чувств. Андрей Николаевич их вполне понимал.
Со спонсорами же ее передачи она договаривалась, очевидно, иным путем – интриговала, уговаривала. Андрей Николаевич думал, что она не брезгует и шантажом. Но вот в последнее время возле нее появился один мужчина. Судя по всему, не просто приятель – приятелей у нее не было и быть не могло по определению. Она ввела его в дом и даже познакомила с бывшим свекром.
Как ни странно, Вадим Андрею Николаевичу даже понравился – вполне привлекательный молодой мужчина, вежливый и, кажется, далеко не дурак. Хотя то, что он увлекся его бывшей невесткой, говорило не в его пользу. С другой стороны, с Вадимом невестка вела себя вполне корректно, не устраивала ссор и не придиралась по пустякам. С его сыном, с грустью думал Андрей Николаевич, она не стеснялась посторонних, могла разораться прямо на улице. Возможно, этот самый Вадим сумел найти к ней подход. И хотя стерва всегда останется стервой, Андрей Николаевич в этом не сомневался, Вадим не выглядел человеком, который позволит безнаказанно вытирать об себя ноги. Возможно, ему удалось немного приструнить вздорную бабу.
Внезапно Андрея Николаевича осенило.
– Это он, – спросил он хриплым голосом, – это он хочет избавиться от ребенка? Дашка мешает ему, твоему любовнику?
– При чем тут Вадим? – холодно удивилась Варвара. – Я сама решаю, каким должно быть будущее моего ребенка.
– Я вижу, – вздохнул Андрей Николаевич, – так что ты от меня хочешь?
– Если вы оплатите Дашкино обучение, то сможете навещать ее по выходным.
Вот так, она всегда была откровенна. Стало быть, она собирается строить долгие отношения со своим Вадимом, а девочка им мешает. То есть ей-то и раньше Дашка была ни к чему, а теперь и вовсе.
– Мы еще поговорим об этом, – сказал Андрей Николаевич, – возможно, я решу этот вопрос.
Она не могла скрыть удивления, она-то ожидала, что он начнет сейчас орать и топать ногами. Тогда она спокойненько отправилась бы восвояси с чувством выполненного долга.
Андрей Николаевич на прощание поглядел на нее как мог равнодушно. В конце концов, ему это надоест. Уже надоело. И он должен принять решительные меры. Невестка слишком зарывается. Она думает, что крепко держит его на крючке и крючок этот – Дашка. Но она ошибается. Нельзя постоянно безнаказанно давить на пружину, когда-нибудь она лопнет. Как только он разберется с делами, он займется этим вопросом. Он найдет способ указать стерве ее место, найдет на нее управу. Если на то пошло, он будет действовать ее методами и не допустит, чтобы его шантажировали ребенком. И ни в какую закрытую школу он внучку, разумеется, не отдаст.