Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию (Перевод Лосевой Н., Ворониной А.)
Шрифт:
Глаза постепенно привыкают к темноте, и я вижу, что те из нас, кто только что проснулся, не промахнулись ни разу. Можно предположить, что ночью они видят так же ясно, как средь бела дня.
Конечно, аборигенов намного больше нас, и желание завладеть караваном, неслыханным для них богатством, удесятеряет силы противника.
Создается впечатление, что туземцы вырастают буквально из-под земли! Мы уже расстреляли все патроны из револьверов и карабинов и вступаем в рукопашную схватку. Ну что ж! Каждый начинает действовать топором, ножом, прикладом,
Но так долго продолжаться не может, и нас теснят. А ведь к австралийцам подходят все новые подкрепления.
Битва во тьме, глухие удары по человеческим телам, крики ярости и хрипы умирающих — все это приобретает страшный, фантастический характер.
Несколько каннибалов проползли к повозкам, чтобы взобраться на них. Новая тревога охватывает нас: противник завладевает инициативой. Неужели все кончится тем, что нас съедят?
Но нет, об этом, видимо, еще рано думать. Именно в ту минуту, когда нарастает новая волна атакующих, звучный голос кого-то из наших, перекрывая шум, подобно голосу моряка, отдающего команды в бурю, кричит:
— Ложись! Все — на землю!
Команда выполняется мгновенно, и сразу же тьму прорезает серия вспышек. Нас оглушают выстрелы, следующие непрерывной чередой. Град свинца обрушивается на нападающих, которые тут же разбегаются с дикими воплями.
Мне знакомы эти выстрелы пулемет! Браво! Как раз вовремя!
Положение резко меняется. Призыв дикарей к сбору звучит в последний раз: они исчезают.
Все наши перепачканы кровью, трое как будто тяжело ранены, но после первого же осмотра выясняется, что ранения поверхностные и неопасные.
Окружаем и поздравляем Эдварда и Ричарда, поставивших пулемет на лафет и тем самым выигравших битву.
Но не видно ни майора, ни сэра Рида. А где Робартс и Сириль? Поскольку все еще темно, прошу посветить. Я весь дрожу: вдруг найду их тела среди трупов, усеявших землю.
— Зачем свет? — интересуется МакКроули. — И так прекрасно различимы все предметы.
— Что? Вы все видите?
— Конечно.
— И я тоже, — говорит Эдвард.
— И я, — подхватывает его брат.
Любопытное физиологическое явление. Сегодня днем никто ничего не видел, кроме меня, а сейчас все вдруг стали никталопами [105] .
— Робартс! Сириль! Где же они?
Глухой стон раздается в ответ. Бросаюсь вперед и натыкаюсь на распростертые тела, одно рядом с другим.
Это лейтенант и мой бедный босеронец. Они лежат возле повозки, где находятся мисс Мери и Келли. Семь или восемь бездыханных аборигенов валяются вокруг них в позах, свидетельствующих, что здесь развернулась жестокая битва.
105
Никталоп — человек, видящий ночью.
У обоих на головах раны, нанесенные, судя по всему, сзади чем-то тяжелым — топором или камнем.
Я
Глоток рома, который вливаю каждому, с трудом разжав зубы, возвращает обоих к жизни.
Робартс поднимается, блуждающим взором смотрит на окружающих и взволнованно спрашивает:
— А где мисс Мери?
Услышав этот вопрос, Эдвард одним прыжком вскакивает на повозку, в которой должна находиться его сестра, а через несколько секунд появляется вновь. Страшное предчувствие леденит нашу кровь. Он восклицает душераздирающим голосом:
— Моя сестра! Мери! Ее нет!
Нет нигде и майора, и его друга сэра Рида. Мы обыскиваем поле битвы и прилегающую к нему местность… Безуспешно!
Приходится признать неумолимый факт. Отсутствуют шесть человек, а именно — сэр Харви, сэр Рид, герр Шеффер, канадец Френсис, мисс Мери и служанка Келли. Они — в плену у людоедов!
ГЛАВА 8
Вперед за похитителями! — Лес в огне. — Танец скелетов. — Прерванный пир. — Сражение. — Пятеро против двухсот. — Помощь подоспела вовремя.
Страшное открытие на какой-то миг приводит нас в растерянность. Все суетятся, взволнованно дают советы, которые никто не слушает, предлагают всякие несуразные планы. Только Эдвард, морской офицер, не потерял головы. Он мужественно старается не думать о свалившемся горе и пытается найти средство, чтобы спасти положение. Этот человек неиссякаемой энергии, завоевавший всеобщее доверие хладнокровной победой над аборигенами, обращается к тем, кто еще возбужден недавней битвой и не избавился полностью от тяжелого воздействия пасленовых:
— Господа, ваши мнения в общем сводятся к тому, что нужно скорее найти похитителей и освободить пропавших. Но для этого необходимо действовать с величайшей осторожностью. Сердце побуждает меня нестись вдогонку за дикарями, но долг повелевает остаться здесь. Месье Б., ваш Мирадор, обладающий удивительным нюхом, — любимец моей сестры, которая его часто ласкала и кормила всякими лакомствами. Считаете ли вы, что он сможет, не подавая голоса, дабы не привлечь внимания врагов, повести вас по следам аборигенов?
— Убежден в этом, Эдвард. Моя собака — ищейка, она не подает голоса, когда идет по следу. Дайте какой-нибудь предмет, принадлежащий мисс Мери, Мирадор его понюхает и, уверен, приведет к нужному месту.
— Прекрасно! Робартс, дорогой друг, хватит ли у вас сил сопровождать месье Б.?
— Конечно, — соглашается лейтенант, все еще бледный, с окровавленной повязкой на голове, но стойкий как скала. Он подчеркивает свои слова решительным жестом.
— Ваш друг Сириль — храбрый человек и, думаю, не откажется сопровождать вас.