Десять негритят
Шрифт:
И наконец, я перейду к Вере Клейторн. Как-то, переплывая Атлантический океан, я засиделся допоздна в салоне для курящих. Компанию мне составил красивый молодой человек Хьюго Хамилтон. Вид у него был донельзя несчастный. Чтобы забыться, он усиленно налегал на выпивку. Видно было, что ему просто необходимо излить душу. Не надеясь ничего выведать от него, я чисто машинально завязал с ним привычный разговор. То, что я услышал, бесконечно потрясло меня, я и сейчас помню каждое его слово...
– Вы совершенно правы, – сказал он. – Чтобы убить ближнего, не обязательно подсыпать ему, скажем, мышьяк или столкнуть со скалы, вовсе нет. – Он наклонился и,
– А вы не ошибаетесь? – спросил я. – Ведь это могла быть чистая случайность.
– Нет, это не случайность, – сказал он, внезапно протрезвев. – Никому другому это и в голову не пришло. Но мне достаточно было взглянуть на нее, и я все понял сразу, едва вернулся... И она поняла, что я все понял. Но она не учла одного: я любил этого мальчика... – Он замолчал, но он и так сказал достаточно, чтобы я смог разузнать все подробности этой истории и напасть на след убийцы.
Мне нужен был десятый преступник. И я его нашел: это был некий Айзек Моррис. Подозрительный тип. Помимо прочих грязных делишек, он промышлял и торговлей наркотиками, к которым пристрастил дочь одного из моих друзей. Бедная девочка на двадцать втором году покончила с собой.
Все время, пока я искал преступников, у меня постепенно вызревал план. Теперь он был закончен, и завершающим штрихом к нему послужил мой визит к одному врачу с Харли-стрит. Я уже упоминал, что перенес операцию. Врач уверил меня, что вторую операцию делать не имеет смысла. Он разговаривал со мной весьма обтекаемо, но от меня не так-то легко скрыть правду.
Я понял: меня ждет долгая мучительная смерть, но отнюдь не намеревался покорно ждать конца, что, естественно, утаил от врача. Нет-нет, моя смерть пройдет в вихре волнений. Прежде чем умереть, я должен насладиться жизнью.
Теперь раскрою вам механику этого дела.
Остров, чтобы пустить любопытных по ложному следу, я приобрел через Морриса. Он блестяще справился с этой операцией, да иначе и быть не могло: Моррис собаку съел на таких делах. Систематизировав раздобытые мной сведения о моих будущих жертвах, я придумал для каждого соответствующую приманку. Надо сказать, что все без исключения намеченные мной жертвы попались на удочку. Приглашенные прибыли на Негритянский остров восьмого августа. В их числе был и я.
С Моррисом я к тому времени уже расправился. Он страдал от несварения желудка. Перед отъездом из Лондона я дал ему таблетку и наказал принять на ночь, заверив, что она мне чудо как помогла. Моррис отличался мнительностью, и я не сомневался, что он с благодарностью последует моему совету. Я ничуть не опасался, что после него останутся компрометирующие бумаги или записи. Не такой это человек.
Мои жертвы должны были умирать в порядке строгой очередности – этому я придавал большое значение. Я не мог поставить их на одну доску – степень их вины была различной. Я решил, что наименее виновные умрут первыми, дабы не обрекать их на длительные душевные страдания и страх, на которые обрекал хладнокровных преступников. Первыми умерли Антони
Нет нужды подробно описывать, как умерли эти двое. Полиция и сама без особого труда установила бы, что послужило причиной их смерти. Цианистый калий раздобыть легко – им уничтожают ос. У меня имелся небольшой запас этого яда, и, воспользовавшись общим замешательством, наставшим после предъявленных нам обвинений, я незаметно подсыпал яд в почти опорожненный бокал Марстона.
Хочу добавить – я не спускал глаз с лиц моих гостей, пока они слушали предъявленные им обвинения, и пришел к выводу, что они все без исключения виновны: человек с моим опытом просто не может ошибиться.
От страшных приступов боли, участившихся в последнее время, мне прописали сильное снотворное – хлоралгидрат. Мне не составило труда накопить смертельную дозу этого препарата. Роджерс принес своей жене коньяк, поставил его на стол. Проходя мимо, я подбросил снотворное в коньяк. И опять все прошло гладко, потому что в ту пору нами еще не овладела страшная подозрительность.
Генерал Макартур умер без страданий. Он не слышал, как я подкрался к нему. Я тщательно продумал, когда мне уйти с площадки так, чтобы моего отсутствия никто не заметил, и все прошло прекрасно.
Как я и предвидел, смерть генерала побудила гостей обыскать остров. Они убедились, что, кроме нас семерых, никого на острове нет, и в их души закралось подозрение. Согласно моему плану, на этом этапе мне нужен был сообщник. Я остановил свой выбор на Армстронге. Он произвел на меня впечатление человека легковерного, кроме того, он знал меня в лицо, был обо мне наслышан, и ему просто не могло прийти в голову, что человек с моим положением в обществе может быть убийцей. Его подозрения падали на Ломбарда, и я сделал вид, что разделяю их. Я намекнул ему, что у меня есть хитроумный план, благодаря которому мы сможем, заманив преступника в ловушку, изобличить его.
Хотя к этому времени комнаты всех гостей были подвергнуты обыску, личный обыск еще не производился. Но я знал, что его следует ожидать с минуты на минуту.
Роджерса я убил утром десятого августа. Он колол дрова и не слышал, как я подобрался к нему. Ключ от столовой, которую он накануне запер, я вытащил из его кармана.
В разгар суматохи, поднявшейся после этого, для меня не составило труда проникнуть в комнату Ломбарда и изъять его револьвер. Я знал, что у него при себе револьвер: не кто иной, как я, поручил Моррису напомнить Ломбарду, чтобы он не забыл захватить с собой оружие.
За завтраком, подливая кофе мисс Брент, я подсыпал ей в чашку остатки снотворного. Мы ушли из столовой, оставив ее в одиночестве. Когда я чуть позже проскользнул в комнату, она была уже в полудреме, и я сделал ей укол цианистого калия. Появление шмеля вы можете счесть ребячеством, но мне действительно хотелось позабавиться. Я старался ни в чем не отступать от моей любимой считалки.
После этого события развернулись так, как я и рассчитывал. Если память мне не изменяет, именно я потребовал подвергнуть всех обыску. И всех самым тщательным образом обыскали. Но револьвер я уже спрятал, а яд и снотворное использовал.