Десять прогулок по Васильевскому

Бузинов Виктор Михайлович

А между тем, при внимательном чтении ахматовских стихов можно было угадать этот адрес:

«…Я тихая, веселая, жилаНа низком острове, который словно плот,Остановился в пышной, невской дельтеО, зимние таинственные дни,И милый труд, и легкая усталость,И розы в умывальном кувшине!Был переулок снежным и недлинным,И против двери к нам стеной алтарнойВоздвигнут храм Святой Екатерины.»

Конечно же, это — церковь Святой Великомученицы Екатерины, выходящая колокольней на Кадетскую линию, а алтарной стеной — в Тучков переулок.

Гумилев и Ахматова свое неказистое,

но по-своему уютное жилье ласково называли «Тучкой». Они жили в квартире 29 дома №17. Это была одна комната окнами на переулок. Переулок выходил к Малой Неве, по которой сновали запряженные в барки с грузами маленькие, крикливые и чумазые буксиры. Тогда еще Тучкова набережная не была одета в гранит. Низкий левый берег полого спускался к реке. А берег правый зеленел кущами деревьев Петровского парка, отражался в воде таинственной громадой возведенных еще Ринальди складов Тучкова буяна, — которую Ахматова ошибочно принимала за дворец Бирона — и светился куполами собора Святого князя Владимира. Чудное это было место. Тихое, романтическое, как бы лежащее у истоков пути в дальние страны, путешествовать по которым так любил Николай Степанович. Он и вернулся недавно из очередного своего путешествия, на этот раз — в Италию. Вернулся с тем, чтобы продолжить обучение в Университете. Он поступал туда, на юридический факультет, в 1908 году, но вскоре покинул здание Петровских коллегий и уехал в Париж, в Сорбонну слушать лекции по французской литературе. Гумилев к тому времени уже был автором «Пути конквистадоров»; к печати готовились «Романтические цветы» и литература, естественно, привлекала молодого человека куда больше, чем занудная юриспруденция. Теперь он учится на историко-филологическом факультете. Кстати, и выбор снятой квартиры наверняка был связан с ее близостью к Университету. Вообще, «Тучка» занимает в судьбе Гумилева особое место. Начнем с того, что это — первый самостоятельный адрес Гумилева в Петербурге; до этого он жил с родителями. Это первая его совместная квартира с Анной Ахматовой. Здесь 1 октября 1912 года родился их сын Левушка, впоследствии знаменитый историк Лев Николаевич Гумилев. Именно во время проживания здесь создавалось, теоретически обосновывалось новое направление в русской поэзии — акмеизм. В январе 1913-го в журнале «Аполлон» была опубликована статья Гумилева «Наследие символизма и акмеизм», ставшая по сути манифестом акмеизма. Николай Степанович энергично сотрудничает тогда в «Аполлоне», ставшем, как и другой, принадлежавший «цеху поэтов» журнал «Гиперборей», — глашатаем акмеизма. Секретарь «Аполлона» Лозинский живет рядом, в Волховском переулке, и Гумилев часто бывает на его квартире, проводит вечера в спорах и чтении стихов.

В это же время Гумилев организует в университете кружок германской филологии, где читают лекции, делают доклады известные университетские профессора. Поэт, автор уже четырех стихотворных сборников, среди которых есть и «Чужое небо», — книга, переполненная экзотикой дальних стран, — тесно связан с Кунсткамерой, Музеем этнографии и антропологии, от которого он и отправляется весной 1913 года в свою четвертую африканскую экспедицию.

Сохранилась открытка (текст ее приводится во вступительной статье А.И. Павловского к сборнику стихов Н.С. Гумилева, изданному в большой серии «Библиотеки поэта»), посланная Гумилевым Анне Ахматовой из Одессы 4 апреля 1913 года: «…С нетерпением жду Африки».

В Музее этнографии будут выставлены экспедиционные «трофеи», которые поэт привезет из Абиссинии.

Вид с Тучкова моста на Тучков переулок и «Тучку» — дом, на котором до сих пор нет мемориальной доски.

«Есть музей этнографии в городе этом Над широкой, как Нил, многоводной рекой В час, когда я устану быть только поэтом, Ничего не найду я желанней его Я хожу туда трогать дикарские вещи, Что когда-то я сам издалека привез, Чуять запах родной и зловещий Запах ладана, шерсти звериной и роз».

В том же году, когда они поселились на «Тучке», у Анны Андреевны вышла первая книга стихов «Вечер». Уже заявившей о себе поэтессой, ходила

она на сеансы в мастерскую Н. И. Альтмана, которая находилась здесь же рядом, на Тучковой набережной. Натан Альтман писал ее портрет. Теперь он хранится в Русском музее: помните, молодая Анна Ахматова в сине-желтых тонах...

«Я подходила к старому мосту Там комната, похожая на клетку.Под самой крышей в грязном, шумном доме, Где он, как чиж, свистал перед мольбертом И жаловался весело и грустно О радости небывшей говорил. Как в зеркало глядела я тревожно На серый холст, и с каждою неделей Все горше и страннее было сходство Мое с моим изображеньем новым…»

Анна Андреевна уедет отсюда. А осенью 1913 года, оставив сына на попечение матери Гумилева, вернется сюда, на «Тучку», чтобы продолжать творить на «снежном и недлинном переулке». С «Тучки» проводит она Николая Степановича на театр военных действий Первой мировой войны. Он будет приезжать в отпуск и останавливаться на Васильевском, но уже не на «Тучке», а на Пятой линии, 10, в квартире Шилейко.

А в доме на Тучковом переулке он будет бывать уже после революции, когда вернется через Лондон и Скандинавию с Салониковского фронта, куда был послан переводчиком в русский экспедиционный корпус. Здесь квартировали университетские профессора, встречи с которыми были интересны для Гумилева…

…Последней его квартирой в Петрограде была квартира в доме №5 по Преображенской (ныне это улица Радищева).

3 августа 1921 года он был арестован по делу заговора Петроградской боевой организации, возглавляемой В. Н. Таганцевым. 1 сентября в печати появилось официальное сообщение о расстреле участников заговора. Теперь на этом доме мемориальная доска, установленная еще при жизни Льва Николаевича Гумилева.

Но нет, до сих пор нет памятной доски на доме № 17 в Тучковом переулке. Вообще-то, она устанавливалась здесь многократно в 1986-м, когда отмечалось столетие со дня рождения поэта. В ту весну переулок заполнялся молодежью, читавшей публично стихи Гумилева, требующей реабилитации поэта и открытия в этом Доме Музея-квартиры Гумилева и Ахматовой. Доску, видимо, изготовляли на деньги митингующих. И она то появлялась на фасаде дома, то опять исчезала по велению не то районных, не то городских властей.

С той поры прошло много лет. Прекрасные стихи Гумилева Давно возвращены русской поэзии и всем, кто интересуется ею. Но что-то, видно, еще по-прежнему сдерживает тех, кто мог бы официально увековечить «Тучку»…

Пятая линия, д. 10. Здесь, в квартире Шилейко, останавливался Н.С. Гумилев. 2002 г.

А теперь вспомним еще одного «проклятого» поэта. «Проклятого» не в том смысле, что был он в одном ряду с Артюром Рембо и Шарлем Бодлером, а проклятого и изничтоженного большевиками. Я имею в виду Осипа Мандельштама.

Короткое время, всего два месяца, начиная с декабря 1930 года жил он у своего брата Евгения Эмильевича в доме №31 по Восьмой линии.

Дом этот, элегантное порождение модерна, появился здесь в 1911 году и еще в 30-е щеголял среди соседних домов своей относительной молодостью и внутренним комфортом. Те, кто жил на Васильевском в послевоенные годы, помнят, что рядом с одной из его парадных висела металлическая под белой эмалью дощечка с надписью «Зубной врач-техник Шапиро Э.С.». Эсфирь Соломоновна была матерью моего, давно уже покойного одноклассника Володи. Я часто бывал у него в гостях, естественно, даже не подозревая о том, что в доме этом жил когда-то один из прекраснейших поэтов «серебряного века». Думаю, тогда и фамилии Мандельштам я еще не слышал.

Теперь имя Осипа Мандельштама и его знаменитые строки: «Я вернулся в свой город, знакомый до слез» — запечатлены на мемориальной доске, появившейся на фасаде дома чуть ли не на том самом месте, где когда-то предлагал свои услуги скромный врач-техник.

Есть одна подробность, касающаяся расположения дома, о которой мне хотелось бы сказать. Я иногда задумываюсь теперь: знал ли о ней Осип Эмильевич? Дело в том, что напротив дома №31 по Восьмой стоит дом №24 по Девятой линии. Обыкновенный, доходный, многоквартирный…