Десять сладких свиданий
Шрифт:
Розыгрыш поможет и ей, и ему.
Брэнд и его отец по-прежнему злобно смотрели друг на друга. Софи решила разрядить обстановку.
– Я согласна, – решительно объявила она.
– О, умница! – воскликнула бабушка.
– О боже! – вздохнул отец Брэнда.
– О, прекрасно! – с показной бравадой проговорил Брэнд. Он вел себя как человек, которому поручили взорвать бомбу.
– Давай обсудим наш роман, – весело предложила Софи. – У меня есть план. Нам нужно появляться на людях: поесть мороженого у Мейнарда, пару раз покататься на велосипеде, погулять у Голубого
Брэнд слушал Софи и понимал, что ему пред стоит нелегкая задача. Она повзрослела, однако, несмотря на несостоявшееся замужество, по-прежнему ничего не смыслит в любовных делах. Ну, какой роман можно с ней крутить?
«Фальшивый роман», – сурово напомнил он себе. У Брэнда зашевелились волосы на затылке. Это было предупреждение, что опасность близко. Он очень часто рисковал. Но ни одна опасность, даже смертельная, не могла сравниться с ролью кавалера мисс Софи Хольцхайм. Зачем он согласился на это? Похоже, отпуск в Шугар-Мейпл-Гроув выдастся жарким и тяжелым, и развлекаться Брэнду не придется.
Доктор Шеридан, в очередной раз враждебно взглянув на сына, отодвинул свое кресло:
– Я могу опоздать в церковь.
– О, уже пора? – спросила Хильда по-английски, потом прибавила по-немецки: – Мы оставим вас одних, Софи. Ради бога, соверши что-нибудь романтичное.
Старики поспешно удалились, и внезапно наступила такая тишина, что слышалось пение птиц и жужжание пчел.
Брэнд ждал, когда Софи совершит что-нибудь романтичное. Как и предполагалось, она сделала все наоборот.
– У тебя нет подружки, которой не понравится наша затея? – поинтересовалась Софи таким тоном, словно по-прежнему надеялась найти повод отказаться от соглашения.
– Подружки у меня нет, – ответил он. – Такая работа разрушает людские судьбы. Браки распадаются. Я провел в подполье четыре года. Представь, как бы восприняла это женщина.
– Умная восприняла бы нормально, – возразила Софи. – Дело не в том, чем ты занимаешься. Самое главное, что ты за человек.
– Ну, я – человек, который не может все бросить ради похода на день рождения или свадьбу. Когда участвуешь в серьезной операции, не имеешь права выйти из игры по собственному желанию. Иногда нужно притворяться, что у тебя есть жена или подружка. При этом роль жены или подружки исполняет другой агент. Как отнесется к этому женщина, ждущая дома?
– Ужасно, – предположила Софи.
– Точно.
– Думаю, в таком случае лучше не заводить подружку.
– Конечно.
– Если мы поступим правильно, – проговорила она, – возможно, твой отец изменит отношение к тебе.
«С другой стороны, – подумал Брэнд, – если я принесу тебе больше страданий, чем пользы, то подтвержу наихудшие предположения отца».
– Я не понимаю, почему он не гордится тобой, – продолжала Софи.
– Мой отец гордился бы мной только в одном случае. – Брэнд вздохнул. – Но я им не воспользовался. Я не поступил в университет и не стал врачом.
– Я не забыла, как были шокированы твои родители,
– Папа знает свою родословную до девятого поколения. В его роду были доктора, ученые, писатели. И вот появляюсь я и отказываюсь от уготованной мне судьбы.
– Но почему морская пехота?
– Вербовщик в колледже увидел, как я взбираюсь по стене, и спросил, не думал ли я зарабатывать на жизнь чем-то подобным. Он описал мое будущее чрезвычайно захватывающе.
– Служба в армии была именно такой?
Брэнду было легко говорить с Софи.
– Было так, как я рассказывал твоей бабушке: девяносто девять процентов времени – ужасная скука и один процент – погружение в ад.
Софи улыбнулась:
– А ты, похоже, служишь ради этого одного процента. Любитель риска.
– Знаешь, этого никогда не понимали мои родители. Любителям риска самое место в армии. Меня всегда тянуло к приключениям. Постоянно требовался повышенный уровень адреналина. Мои проделки в юные годы могли закончиться бедой в зрелом возрасте. Мне нужно было уравновесить страсть к высоте и скорости дисциплиной и специальной подготовкой. Но отец не может простить меня. Мы перестали разговаривать с ним по душам задолго до того, как умерла мама.
– Ты в самом деле не мог приехать на ее похороны, Брэнд? Никак?
Он покачал головой:
– Пойми, я давно работал под прикрытием. Сообщение о смерти матери дошло до меня через мо его связного, встреча с которым была короткой и рискованной. Именно так агент общается с внешним миром. В тот момент за мной пристально наблюдали. Один мой неверный шаг или вздох могли привести к гибели людей и похоронить почти четыре года оперативной работы. Отцу я сказал правду. Если бы я попросил отпустить меня на похороны, то подверг бы опасности своих коллег.
Софи округлила глаза:
– Ты когда-нибудь рассказывал об этом отцу?
– Он не больно-то меня слушает. – Брэнд удивился тому, как много поведал Софи. Обычно он не говорил о работе, перенося трудности в одиночку.
– Сейчас ты в опасности? – спросила она, как всегда проявляя недюжинную интуицию.
Не желая пугать ее, Брэнд ответил уклончиво:
– В течение долгого времени я буду исполнять довольно скромную роль и высовываться не стану.
Отец Брэнда не знал о том, в каком мире живет его сын, не подозревала об этом и Софи Хольцхайм. Если он выложит им все подробности и они осознают, насколько опасна его работа, то постоянно будут бояться за него.
Пусть уж лучше отец злится.
А Софи? Брэнд никому, кроме милой и доверчивой соседки, не рассказывал о том, как зарабатывает на жизнь. Не навредит ли ей их кратковременный любовный розыгрыш?
Получится нечто, похожее на работу под прикрытием. Главное – выполнить задание, не испытывать эмоциональных привязанностей, не вступать в интеллектуальное противоборство и умело притворяться.
Брэнд посмотрел на Софи. Ее искренность восхитительна. Нельзя притворяться рядом с таким открытым и честным человечком. И все же его раздражает ее неумение постоять за себя.