Десять сладких свиданий

Колтер Кара

В школе Софи производила впечатление благопристойной девицы, которая определенно не склонна покусывать мочки ушей, а она только об этом и мечтала. Но одноклассникам незачем было знать об этом. Если бы им стали известны ее тайные романтические помыслы, Софи задразнили бы.

Кстати, ей ни разу не захотелось проделать нечто подобное с ушами Грегга. С ним она всегда вела себя пристойно. Но конечно же их отношениям не хватало яркости, и, вероятно, виноваты в этом недоступные мочки ушей Брэнда.

Особенно проколотые мочки!

Софи

напомнила себе, что совершенно не знает мужчину, с которым встретилась в ночь сожжения своих планов на будущее.

Это был не тот человек, который много лет назад, в худший день ее жизни, назвал Софи Душистым Горошком хриплым от сострадания голосом.

Брэнд Шеридан был очень молод, когда покинул Шугар-Мейпл-Гроув. А Софи была беспечной девчонкой. К счастью, она еще не знала о том, какие несчастья выпадут на ее долю. Отец и мать Софи погибли, когда ей было восемнадцать лет...

Брэнд, не догадываясь о ее пристрастии к его ушам, поднял с земли очередной клочок бумаги и положил в коробку. Осмотрев двор, он повернулся к Софи.

На этот раз ее внимание переключилось с ушей Брэнда на его глаза, которые приобрели темно-сапфировый оттенок и уподобились глубокому таинственному океану.

Прежде Софи постоянно видела в глазах Брэнда лукавство и веселость; уголки его очень чувственных губ всегда были приподняты в дьявольской усмешке.

Сейчас Брэнд смотрел устало и настороженно. Его взгляд был непроницаемым, словно закрытым каким-то щитом.

А губы были сурово сжаты. Казалось, будто он никогда больше не улыбнется. Проказник-мальчишка, поймавший зловредного соседского сиамского кота и надевший на него детский чепчик перед тем, как отпустить, исчез. Перед Софи стоял воин, готовый к опасностям, неведомым жителям крошечного го родка.

Ей хотелось прикоснуться к его губам, словно таким образом она смогла бы почувствовать улыбку, игравшую на этих губах прежде. Ей не терпелось спросить, что же с ним произошло.

К счастью, Софи совладала с эмоциями до того, как выставила себя дурой.

– Спасибо, Брэндон, – сказала она и выхватила коробку из его рук. Поняв, что ведет себя чересчур сухо, она прибавила: – Я упомяну тебя в своем завещании.

«Прекрати, – мысленно приказала она себе. – Прекрати сейчас же!»

Однако на губах Брэнда мелькнула едва заметная улыбка.

– Так ты благодарила меня и раньше, – насмешливо заметил он. – Когда я спасал тебя.

– У меня был дар влипать в истории, – неохотно признала она.

– Помню. Как звали того парня, который преследовал тебя до самого дома после игры в парке Харрисон?

– Не помню, – солгала Софи.

– Нед?

– Нелберт. – Она не забыла тот случай.

– Почему он гнался за тобой?

– Не помню.

– Секундочку. Я помню! Ты сказала ему, что он глупее собаки, которая носится за скунсами. – Брэнд хмыкнул. – Верно?

– Я думала,

что если скажу это по-японски, то проблем не будет. Оказалось, он все понял по интонации.

Нелберт практически дышал ей в затылок. Софи уже приготовилась распрощаться с жизнью, когда с крыльца своего дома спустился Брэнд. Скрестив руки на груди, он встал на дороге и улыбнулся.

Он ничего не сделал, но ему и не надо было ни чего делать. Нелберт замер как вкопанный, а потом скрылся, не посмев хотя бы злобно взглянуть на Софи. С тех пор он не осмеливался даже критиковать ее.

– Японский язык, – протянул Брэнд. – Ты всегда была оригиналкой.

Оригиналка?! Ну, спасибо.

– Итак, что ты делаешь во дворе моего отца в этой... – он внимательно посмотрел на нее, – ночной рубашке?

– Неужели не понятно? Оригинальничаю.

Ага. Зря Софи считала, что ей не за что благодарить судьбу. Если верить Брэнду, на свадебной церемонии ей пришлось бы предстать перед всем городом в платье, похожем на ночную рубашку. Софи беспечно продолжила:

– Я просто собиралась сжечь всякую ерунду. – Она принялась двигаться к дыре в заборе.

Мужчины вроде Брэнда Шеридана сродни наркотикам. Он способен заставить ее позабыть о намерении попрощаться с романтическими фантазиями.

Не хватало еще продолжать в них верить. Такой мужчина, как Брэнд, может заставить Софи Хольцхайм, решившую стать реалисткой, капитулировать и склониться к безволию. А безволие подразумевает грезы о пиратах, покусывании мочек ушей и вечной любви.

– Ты сжигаешь ерунду в... – Он взглянул на часы и нахмурился. – В полночь? – Хмурясь, Брэнд посмотрел на дом. – Мой отец знает, что ты здесь?

– Его нет. – Она сделала еще один шаг к забору. – Он не знает о твоем приезде?

Доктор Шеридан ухаживал за бабушкой Софи, приехавшей из Германии после смерти ее родителей. В своих посланиях Софи заявляла, что у нее все прекрасно. Но бабушка на то и бабушка, чтобы читать между строк и понимать, что дела у внучки идут из рук вон плохо и надо ехать и откармливать девочку шницелями и прочей вкуснятиной.

Отличная готовка бабушки помогла оправиться от горя не только Софи, но и доктору Шеридану, потерявшему жену.

В эти выходные ее бабушка и отец Брэнда отправились на спектакль по пьесе Шекспира в соседний городок и собирались переночевать там.

Софи не интересовало, поселятся они в одном или в разных номерах отеля. Однако она не считала себя вправе посвящать Брэнда в любовные похождения его отца.

– Я предполагал сделать ему сюрприз, – сказал Брэнд.

В его словах слышался подтекст, он произнес их мрачно, и Софи сочла, что ему известно об убранной с каминной полки фотографии.

Запах его тела, подобно дурману, лишал ее решимости, однако не следовало забывать, что этот человек не приехал даже на похороны собственной матери.