Десять тысяч стилей. Книга девятая
Шрифт:
– Обратно.
В Божественной медитации Ливий не пробыл и мгновения. Вернувшись в реальность, он открыл глаза…и не заметил никаких изменений.
– Беш тебя подери!
Иллюзия оказалась невероятно сильной. Ливий не видел никаких колебаний яри, не ощущал ничего необычного. «Не хотелось бы ломать стены», – подумал Волк, вспоминая слова старика Октая. Уж если Просветленные боялись вламываться в Гробницу Тысячи Ночей, то портить ее какому-то Мастеру явно не стоит.
– Я должен выбраться отсюда. Всего-то нужно найти разгадку.
Больше
Понемногу у Ливия получалось.
Ярь, чувство пространства, даже небольшой, едва заметный сквозняк создавали в голове Волка картину окружающей его комнаты. Не коридора, в котором он якобы находился, а настоящей комнаты. К сожалению, это не была обычная зрительная иллюзия. Здесь все было гораздо сложнее. И Ливий понял, что обязательно найдет выход, если постарается.
Спустя пару десятков часов Волк встал. И пошел наискось вправо – прямиком в стену. Ливий уже не знал о том, что там стена. Закрыв глаза, он убрал из своей памяти длинный изогнутый коридор, заменив его настоящей комнатой, которую Ливий едва чувствовал.
В какой-то момент Волк вошел в арку прохода: магия перенесла Ливия в новую комнату.
– Наконец-то выбрался.
В бесконечном коридоре Ливий пробыл два дня. Гробница Тысячи Ночей оказалась не такой уж и простой. И Ливий не представлял, как умудрялись проходить испытание кочевники. Свой разум Волк считал тренированным, ему приходилось сталкиваться с иллюзиями – слабыми и не очень. Но даже Ливию пришлось потратить два дня, чтобы выйти. Что уж говорить о кочевниках, которые не учатся в школе боевых искусств?
Прохода в новую комнату Волк не обнаружил. Зато на том месте, где должен был быть проход, нашлись высеченные на стене слова:
«Жизнь проще, живых больше».
Прямо под ними в воздухе парили небольшие каменные квадратики. На каждом была высечена буква.
– Загадка. А из букв надо собрать ответ. Понятно.
Вместо того, чтобы идти к буквам, Ливий снял со спины рюкзак и достал оттуда фаршированную утку.
– Не успела испортиться. Хорошо, что не обычную утку подстрелил. На Западе энергетических зверей поменьше, чем на Севере, и все же их здесь хватает.
Дров у Ливия с собой не было. Поэтому он начал рисовать на полу магические символы. Объединив их и влив ярь, Ливий разжег пламя, в которое положил обмазанную глиной утку.
– Есть один вариант. Но потом, – сказал Волк, бросив взгляд на стену с загадкой.
Готовка заняла много времени. Ливий уже никуда не спешил. Зачем, если ты проблуждал в гробнице два дня? Дополнительных два часа погоды не сделают.
– Вкусно!
Утку Ливий съел целиком. Разумеется, без костей. Когда с обедом было покончено, Ливий очистил руки вибрацией и подошел к стене с загадкой.
– Вот.
Из букв Волк собрал слово «детство». В стене со скрежетом открылся проход.
– Жизнь проще? Я бы не сказал. А живых и вправду было больше, – криво
Еще один магический перенос доставил Волка в конечную точку путешествия.
Ливий сразу это понял. Нет, совсем конечная точка – это выход из Гробницы Тысячи Ночей. Но зал со статуей грозного воина возле стен, иссеченных магическими письменами, выглядел как то самое место, куда стремились все посетители гробницы.
– Вот ты какой, Искандер.
Великий завоеватель Запада грозно смотрел на Ливия. Статуя казалась почти живой. Ее и делали такой: рост был самым обычным, метр восемьдесят пять. Раньше на статую были надеты доспехи, а в руках изваяние Искандера держало оружие. Увы, до Ливия здесь бывали много раз. Все артефакты давно вынесли из гробницы.
– Какие странные магические письмена, – сказал Ливий и сделал шаг к статуе. После иллюзий Волк не терял концентрации и всегда был готов отступить. Но он не успел ничего сделать: мир на мгновение померк, и прямо из статуи появилась ее копия.
– Здравствуй, – сказал Искандер.
Перед Ливием стоял великий завоеватель Запада – Искандер. Мужчина смотрел на Волка грозно и придирчиво, но при этом еще и одобрительно.
«Слухи не врали. Искандер из Централа», – подумал Ливий.
Великий завоеватель Запада был центральцем. Скулы и выразительный нос говорили о том, что Искандер родом из самых центральных районов. На его лице не было ни единого шрама, и все же долгий путь бесконечных сражений отпечатался во внешности великого завоевателя. Глаза воина, жесткие и холодные, рот, забывший, как улыбаться – мужчина отринул все, став на тропу войны.
– Ты удостоился чести получить мое наследие, – продолжил дух Искандера, не дожидаясь ответа Ливия. – Потому что ты подходишь. Я расскажу о себе.
«Интересно, это записанное послание или духу Искандера плевать на мои ответы?», – подумал Волк.
– Я не с Запада. Долгие годы я жил в Централе. Талантлив в боевых искусствах, нелюбим миром. Таких, как я, называли охиронцами. Но я не родился в Охироне.
– Что?!
Ливий шокированно уставился на дух Искандера. Величайший полководец Запада оказался охиронцем. И на удивленный возглас Ливия Искандер совсем не обратил внимания.
– В мое время почти перестали появляться люди, подобные мне. Они рождались в Охироне, не в остальном Централе. За тридцать лет я стал первым. И за следующие семьдесят лет не родился никто.
Ливий кивнул. То, что рассказывал Искандер, было похоже на то, что рассказывал Дхэра, драконид в Библиотеке Белой Пасти.
– Каждый сильный идущий хочет достичь просветления. Идущие не боятся смерти. Они боятся забвения, боятся раствориться в потоке яри, не оставив после себя ничего. Лишь просветление может наложить отпечаток человека на поток яри, поэтому идущие так жаждут выйти на уровень Просветленного. Но такие люди, как я, обречены. Мир не дает нам обрести просветление. Он не хочет, чтобы мы оставили свой след в этом мире после смерти.