Десять вечеров. Японские народные сказки
Шрифт:
Городской фольклор, который в значительной мере помог осуществить синтез между устным народным творчеством и литературой, в XIX веке почти сходит со сцены, уступив свое место литературе.
Народное творчество было тем мощным источником вдохновения, которое с самых древних времен питало японскую поэзию и литературу.
Старинный японский роман родился из сказки. В конце IX или начале X века неизвестный автор написал «Повесть о старике Такэтори» («Такэтори моногатари») [*] . В ней искусно сплетены многие мотивы народной волшебной и сатирической сказки.
*
«Волшебные
Фольклорные мотивы встречаются во многих любовных и авантюрных романах классического периода японской литературы X—XI веков («Повесть о прекрасной Отикубо», «Повесть о дуплистом дереве» и др.).
Когда в Японии возникла и развилась литература, устная сказка стала достоянием простого народа. Но встречались любители сказки и среди образованных людей. В начале XI века был создан свод японских, индийских и китайских сказаний «Кондзяку моногатари» («Стародавние повести») (31 том). Жанровый охват этого сборника очень велик: он включает в себя буддийские легенды, волшебные и авантюрные сказки, новеллы, анекдоты. В XIII веке появилась еще одна книга такого рода: «Удзи сюи моногатари» («Рассказы, подслушанные в Удзи»). Эти памятники литературы — подлинная сокровищница сюжетов. Например, сказка «Счастливая соломинка» встречается в обоих этих сборниках и принадлежит к числу наиболее известных.
В начале XVIII века появился сборник «Отогидзоси» («Ночные рассказы»), включавший в себя двадцать три повествования разных жанров, главным образом, волшебные и авантюрные сказки. Тут и сказка про Мальчика с пальчик, и легенда об Урасима-Таро, и чудесные похождения мореплавателей на далеких островах, населенных чудовищами, и любовные истории. В том числе находились и сказки, помещенные в этой книге: «Девушка с чашей на голове» и «Таро Лежебока».
Сочинены они были задолго до того, как попали в сборник, в XV или XVI веке неизвестными авторами. В то время в Японии уже появились многолюдные города и круг читателей «лубочной литературы» все время расширялся. Купцы, приказчики и ремесленники любили в свободное время почитать занятную книжку с картинками.
Сочинители брали ходячие сказочные или романтические сюжеты и обрабатывали их в духе старинных романов. Они старались писать «изящно», украшая текст поэтическими метафорами и сложной игрой слов.
В сказках «Девушка с чашей на голове» и «Таро Лежебока», вошедших в настоящий сборник, воспроизведен чисто условно быт давно прошедшей Хэйанской эпохи. В IX—XII веках в столице Хэйан (Киото) появилась высоко развитая культура, получившая название Хэйанской. Она оставила замечательные памятники литературы и искусства, но была уделом немногих аристократов. Герои сказок из сборника «Отогидзоси», как и подобает утонченным хэйанцам, сочиняют пятистишия — танка на все случаи жизни. Действительно, этот род поэзии был в старину очень распространен, и каждый мало-мальски образованный человек умел быстро и вовремя сложить стихотворение.
«Таро Лежебока» становится не только богатым сановником, но и божеством. Однако подлинная народная основа сказки все же просвечивает сквозь густую ретушь. И до сих пор в японской деревне любят рассказывать о том, как последний, казалось бы, лентяй и простак вдруг всех превзошел быстротой ума. Он разгадывает загадки хитрой девушки и женится на ней, побеждает в поэтическом состязании всех своих соперников.
Авторы сказок «Отогидзоси» с дидактической целью внесли в них много поучений в буддийском духе. Герои то и дело рассуждают о предопределении и карме, но это обычно готовые религиозные формулы, своего рода поговорки.
В конце прошлого века писатель Ивая
В послевоенные годы известный драматург Киносита Дзюндзи создал ряд популярных пьес на темы японских сказок. Особенно большой успех имела одна из них о девушке-журавле («Юдзуру», в русском переводе «Журавлиные перья») [*] .
*
Садзанами Сандзин, Нихон мукаси банаси. Сказания древней Японии, перевод с японского с примечаниями В. М. Мендрина, С.-Петербург, издание А. Ф. Девриена.
*
Киносита Дзюндзи, Журавлиные перья, перевод с японского И. Львовой («Театр», 1955, № 12).
Японские сказки — это мост, перекинутый в глубь далекой старины, и тот, кто пройдет по этому волшебному мосту, узнает, в каких трудах, муках и радостях рождалась нынешняя Япония.
Сказка в Японии — это отдых после трудового дня. «Если днем рассказывать, то мыши будут смеяться»,— говорят в некоторых деревнях.
И в самом деле, что может быть приятнее, чем, сидя зимою вокруг зажженного очага, слушать целый вечер то смешные, то увлекательно-волшебные предания старины.
В честь этого обычая книга и называется «Десять вечеров».
В. Маркова
ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ
ГДЕ СВЕТУ КОНЕЦ?
В старину, в далекую старину, захотелось однажды птице-карёбинге [*] полететь туда, где свет кончается. Покинула она свой родной остров Танэгасима и понеслась, как стрела, над открытым морем.
Семь дней, семь ночей летела карёбинга, на восьмой увидела высокое дерево с одной-единственной веткой. Поднималось оно прямо из морской пучины. Отдохнула карёбинга на этом дереве и снова пустилась в путь.
*
Карёбинга (санскр. калавинка) — фантастическая птица с очень красивым голосом.
Еще семь дней, семь ночей летела она над волнами,— и что же: высится над морем второе такое же дерево! Опустилась птица на ветку, сложила свои усталые крылья.
Вдруг послышался голос из моря:
— Это кто там сидит?
Захлопала карёбинга крыльями от испуга.
— Я — птица-карёбинга. А ты сам кто?
— Ва-ха-ха-ха! Я — морской омар!
Думала карёбинга, что сидит на дереве, а оказалось: это ус громадного омара. Еще сильней она крыльями захлопала.
— А-ха-ха-ха,— засмеялся омар,— здесь равнина великого моря, я на ней и живу. А ты куда путь держишь?
— Лечу искать, где свету конец.
При этих словах омар еще круче изогнул дугой свою спину и захохотал громче прежнего:
— У-ва-ха-ха-ха! Брось ты эту глупую затею. Хочешь конец света найти, а семь дней, семь ночей летела от одного моего уса до другого. Ва-ха-ха-ха!
Раскрыла карёбинга клюв от удивления. Не стала она больше искать конец света и вернулась, опечаленная, на свой родной остров Танэгасима.
А омар, напугав карёбингу, развеселился и думает:
«Я сам найду конец света».