Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации.

Переключая как-то раз телевизионные каналы, я увидел в студии БТ известных в этих широтах политиков — беларуса и русского, надежных и проверенных сторонников "единения наших братских народов" (несторонников на отечественном телевидении можно изредка увидеть

только в сюжетах, снятых спецоператорами из других ведомств)…

И лица братьев-славян, и их бесконечная интеграционная "жвачка" были знакомы до дикой оскомины, но рука, потянувшаяся к пульту, остановилась на полпути. В этот раз завзятые объединители, видимо, подыскивая для телезрителей дополнительные аргументы, решили совершить экскурс в глубокую историю. Речь шла о том, как наши предки, будучи "единым древнерусским народом", вместе сражались за освобождение родных земель от монголо-татарского ига, а потом, опять же вместе, во главе с Петром Первым пробивали окно в Европу. Слушать, за что предки современных русских и беларусов дружно сражались дальше, было уже неинтересно.

Дозвониться в студию, чтобы вступить в полемику с государственными мужами (хотя бы сообщить им, что не было никогда на беларуских землях монголо-татарского ярма), выглядело задачей столь же реальной, как дозвониться к самому императору Петру, во времена которого предкам беларусов не было никакой нужды ломиться в Европу, потому что их государство находилось там уже не первый век.

Именно благодаря этой телепередаче я и согласился стать одним из авторов книги о Беларуси (Это эссе написано В. Орловым для еще не вышедшей книги "Невядомая Беларусь". — Ред.), не в последнюю очередь вдохновляясь надеждой, что среди ее читателей, возможно, окажутся и вышеупомянутые "телезвезды", а также их коллеги с обеих сторон беларуско-российской границы.

Тысячелетний исторический путь Беларуси даже на фоне самых парадоксальных версий истории славянских да и вообще европейских народов представляется мне крайне мифологизированным. Если романтические эксперименты с историей (например, в Македонии) так или иначе способствуют развитию национальной идеи, то официальная беларуская историография по-прежнему нередко пытается опираться на традиционные имперские мифы. Тем более что эти мифы политикам удобно использовать в интеграционной риторике.

Начнем с самого начала — с "древнерусского народа".

Для меня и моих коллег, профессиональных историков нового поколения, которые рассматривают прошлое с позиций существования беларуской нации и государственности с многовековой традицией, совершенно очевидно, что версия происхождения восточных славян из "единого корня" — это плод творчества российских ученых XVIII–XIX вв., призванных обосновать притязания кремлевских правителей на беларуские и украинские земли. Логика тут чрезвычайно простая: поскольку мы, мол, из одного корня, значит, и жить должны в одном государстве — разумеется, в русском.

Реальное существование единой древнерусской народности, откуда якобы вышли белорусы, украинцы и русские, ничем не доказывается. С самого начала этногенез трех народов происходил на разных территориях и с участием разных этнических компонентов. Далекие предки беларусов, двигаясь с юга, от Припяти, в VIII в. начали колонизацию других земель Беларуси, где уже вторую тысячу лет жили балты. Славяне стояли выше коренного балтского населения по организации

общества и развитию экономики. Возможно, именно этот фактор и обусловил мирное сосуществование двух этносов. Результатом их взаимодействия стало образование межплеменных общностей кривичей, дреговичей и радимичей — этнической основы будущих беларусов.

В летописях вы не найдете названия "Киевская Русь". Территория, которую обозначают таким образом, не была единой ни этнографически, ни тем более политически. Полоцкое княжество, откуда берет начало беларуская государственность, попадало в зависимость от Киева на считанные годы, и каждый раз киевлянам приходилось для этого применять оружие. В 1129 г. при сыне Владимира Мономаха Мстиславе полоцких князей удалось выслать в Византию, но спустя три года Мстислав умер, и Полоцк снова стал независимым. Государство Рюриковичей было лишено главного признака, характеризующего этническую общность, — единого самосознания. До середины XIII в. летописцы называют население Беларуси прежними именами — кривичи, дреговичи, радимичи. Не только Полоцк, но и Новгород, Ростов, Суздаль, Рязань не считались в то время Русью, а, напротив, ей противопоставлялись. За Владимиро-Суздальской землей это название закрепилось только со второй половины XIII в., когда население беларуских земель уже представляло собой отдельное этническое целое.

Когда в первой половине 1970-х годов я учился в беларуском государственном университете, нам, студентам исторического факультета, настойчиво вдалбливали в головы, что беларусы получили государственность благодаря победе "Великого Октября". Но даже самое поверхностное знакомство с источниками убеждает в том, что традиции государственного строительства на беларуских землях были заложены почти за тысячу лет до Владимира Ильича — в конце X в., во времена наших первых, известных из летописей исторических личностей — полоцкого князя Рогволода и его дочери Рогнеды.

Полоцкое княжество было типичным для своей эпохи раннефеодальным европейским государством. По своим размерам оно соответствовало таким тогдашним странам, как герцогство Баварское или королевство Португальское. Кроме столичного Полоцка, впервые упомянутого летописцами под 862 годом, княжество насчитывало еще десятка полтора городов: Витебск, Менск, Орша, Заславль, Борисов, Браслав, Лукомль, Логойск… Власть Полоцка распространялась на нижнее Подвинье до самого Балтийского моря. Это значит, что Полоцкое княжество было морской державой. В X–XIII вв. Полоцкой землей владела княжеская династия Рогволодовичей, а любые попытки Киева посадить тут своих ставленников неизменно завершались провалом. Кому-то может показаться, что здесь все равно были "задворки Европы", но, к примеру, византийские базилевсы из знаменитого дома Комнинов так не считали. Сохранились свидетельства, что дочь самого прославленного из полоцких князей, Всеслава Чародея, стала женой императора Алексея Комнина.

На востоке Полоцкая земля граничила с другим сильным княжеством, созданным кривичами, — Смоленским; на юге — с Туровским, возникшим на землях дреговичей. беларуские земли уже в X в. стали частью христианского мира. Полоцкая епископская кафедра была основана в 992 г., причем прочные связи первого древнебеларуского государства с Константинополем позволяют считать, что новая вера пришла сюда напрямую из Византии. Туровская епархия ведет свою историю с 1005 года. Вскоре получило епископскую кафедру и Смоленское княжество.