Десять заповедей мертвеца
Шрифт:
– Ну, смотри, – пожала плечиками девица. – Я тебя предупредила.
Парень предпринял новую попытку «склеить» девчонку, которой, кстати, на вид было не больше пятнадцати.
– Молодой человек! – вступила в разговор провизор Любочка. – Между прочим, находиться с сигаретой тут запрещено!
– Да я ж не курю, – довольно мирно ответил парень.
– И оставьте в покое девушку! – повысила голос Люба.
– Спасибо, тетенька! – кивнула юная особа. – Только мне помощь не нужна. Я и сама справлюсь.
И несовершеннолетняя гражданка обрушила
Люба осуждающе покачала головой. Игорек ничуть не обиделся.
– Ну, ты даешь! – восхитился парень. – Ладно, курить хочу, умираю. Я пойду покурю, а ты тут покупай, чего хотела, не стесняйся – ну, типа, тампаксы свои. А потом продолжим.
И гопник выскочил из аптеки.
Девчушка подошла к кассе и попросила:
– Теть, дайте мне двенадцать аскорбинок. Я спешу. А то девушка еще долго провозится. – И подруга гопника простодушно подвинула меня плечом.
Я посторонилась, пропуская невоспитанную пацанку. Не хватало еще вступать в спор с этаким цветком городской окраины. Пусть берет, чего надо, поскорее и топает к своему дружку.
Неожиданно девчушка заинтересовалась разноцветными тюбиками, выложенными на прилавок, ткнула пальцем в одну особенно яркую коробочку и посоветовала:
– Ой, девушка, берите этот, не ошибетесь. Мы в интернате всегда этим синяки сводили. На ночь намажете, утром встанете – морда как новенькая!
Любочка онемела от такой бесцеремонности.
Я невольно усмехнулась, поблагодарила юную особу и последовала ее совету. В конце концов, не все ли равно? Любая из мазей поможет, так почему бы не взять именно эту…
Девчушка, набив карманы курточки аскорбинкой, покинула аптеку. Я расплатилась, поблагодарила Любу и вышла вслед за подругой гопника.
Ноябрьский ветер пробирал до костей. Я наглухо застегнула молнию на куртке и зашагала по улице. Так, теперь скорее домой, в тепло, к тетиным пирогам. Думаю, стоит пересмотреть какое-нибудь старое кино – голливудскую комедию тридцатых годов прошлого века или боевик с неподражаемым Аленом Делоном в роли полицейского… Хотя, на мой взгляд, красавец-актер больше похож на шпану, чем на полисмена, пусть даже и французского.
Насколько я помню, в юности Делон действительно имел нелады с законом, а это, знаете ли, оставляет отпечаток. Хотя на отечественного гопника он, к счастью, все-таки не похож. Вот прямо передо мной по улице шагает этот самый Игорек. Руки в карманах, походка разболтанная, из угла рта свисает раскисшая сигарета. Девушка сильно опередила своего преследователя – тонкие ножки в ядовито-зеленых кроссовках мелькают, как барабанные палочки, тощие плечики под розовой курточкой независимо приподняты. Девчушка явно старается оторваться от преследователя… Ладно, меня это совершенно не касается.
И вообще, привычку лезть в чужие дела давно пора оставить. Разобраться бы со своими собственными…
Я находилась слишком далеко от места происшествия, да вдобавок была занята собственными мыслями. Поэтому сам момент трагедии я пропустила. Женский визг ударил по нервам, как оборванный электрический провод.
Девчушка в розовой куртке, обернувшись в мою сторону, стояла на тротуаре, прижав ладошки к щекам, и расширенными глазами смотрела прямо перед собой.
Кричала не она – вопли неслись из небольшой толпы на остановке. Десяток женщин с хозяйственными сумками и пара потрепанных жизнью мужичков ждали автобус и теперь торопились к месту, где случилось несчастье.
А вот гопника нигде не было видно. На том месте, где он совсем недавно находился, виднелась плита – железобетонная конструкция два на два метра. Она полностью накрыла беднягу. Шансов у него не было ни малейших. Из-под края плиты виднелась рука с зажатой в пальцах незажженной сигаретой.
– Ой, да что ж такое делается! – причитала одна из теток. – Стою себе, слышу – хрясть! Повернулась – а тут такое!
– Со стройки плита свалилась, – вступила в разговор другая.
– Это гастеры проклятые! Все они виноваты! – возмущалась третья. – Ишь, повылазили, смотрят. Любуйтесь, чего наделали! – повысила голос женщина.
Я посмотрела наверх. Действительно, плита могла слететь только с недостроенного дома. На месте будущей девятиэтажки возвышался железобетонный каркас. Стены возводились из блоков размером с десяток кирпичей каждый. Этажа так с третьего выглядывали напуганные строители – судя по виду, явные гастарбайтеры.
Н-да, не повезло Игорьку… Одного не понимаю – как эти ребятки умудрились сбросить вниз этакую штуковину? Плита не так уж велика, но весит прилично. Чтобы поднять такую железобетонную дуру, нужные совместные усилия десятка человек, а еще лучше – строительный кран. Что же, рабочие все вместе волокли куда-то плиту, а потом вдруг раскачали и выбросили наружу?! С чего бы это?
Пальцы Игорька не шевелились. Само собой, парень был мертв – погиб мгновенно, даже не успев понять, что произошло.
Я подошла к девушке. Та вскинула на меня огромные голубые глаза и сказала:
– Я же его предупреждала. А он, дурак, не послушал.
Я задумчиво разглядывала подругу покойного. Девочка была малорослой и щуплой, но теперь, когда я рассмотрела ее поближе, стало понятно, что ей не пятнадцать. Светлые короткие волосы торчали, словно цыплячий пух. И было что-то такое в выражении слегка сонного лица и прозрачных глаз, что наводило на мысли если не об умственной отсталости, то о некоторых странностях.